Хозяйка зверька сжала виски руками, словно от нестерпимой боли, замотала головой. Люди стали расступаться. Почему-то все смотрели на нее, и никто не смотрел на обезьяну, что продолжала бесноваться на плечах девушки. Витька понял, что следующая - его станция и стал протискиваться на выход. Дама с обезьяной, пошатываясь и шепча проклятия, встала перед Кисюковым. Хвост животины заманчиво маячил перед носом Витьки. Тот не удержался, и дернул.
Дикая тварь подпрыгнула, оскалилсь, морда ее вытянулась, глаза налились кровью, в ярости она стала бить девушку по голове, а та согнулась, закрыв ладонями лицо.
— Изыди, сатана! — прошипел Витька, сам испугавшись реакции зверька.
Свет мигнул, диктор сообщил, что они на остановке “ Партизанская”. Народ повалил на выход. Кисюков обалдело смотрел на идущую впереди девушку. Никакой обезьяны на ее плечах не было. Та растерянно остановилась между колонн. Взгляд ее стал осмысленным, спина распрямилась. Она потрогала рукой висок, словно еще не верила, что боль прошла. Посмотрела вверх, и глубоко вздохнула.
Повернулась, и увидев глазеющего на нее Кисюкова, смущенно улыбнулась.
— Кажется, я станцию свою проехала. У меня это бывает.
— А как же ваша обезьянка? — Витька интуитивно понял, что сейчас будет.
Девушка шарахнулась от него, как от чумного, и побежала в сторону ступенек.
“Может это со мной что-то не так?” — подумал Виктор. Все-таки, током шандарахнуло.
До дома идти было недалеко, и Кисюков, прихватив в магазинчике полторашку разливного и рыбки, потопал в свою квартирку на первом этаже хрущевки, предвкушая томный вечер и ловлю форели на канале “Охотник и рыболов”. Удочки у Витьки отродясь не бывало, но смотреть как ловят другие он любил. Это очень успокаивало.
Под железнодорожным мостом, по которому пронеслась пригородная электричка, стоял мужчина средних лет. Старый, вытертый плащ, грязные мятые джинсы и растоптанные ботинки словно давно прилипли к нему, снимал он их явно не часто. На плечах у него сидела такая же образина, как и у девушки в метро. Только еще уродливей. С каким-то горбом и вздыбленной шерстью, торчащей клочками.
“ Ну что за мода? И где они их берут-то, страшных таких. Вот люди енотов заводят, или там хорьков - они хоть милые.” — думал Витька, — “А эта страсть какая-то просто. Результаты неудачных экспериментов генетиков.”
Мужик стоял и упорно смотрел на опору моста. Опора была разрисована граффити, причем самыми бездарными. Мужчина водил пальцем в воздухе, повторяя линии надписей и иногда вскрикивал. Обезьяна, не обращая на это внимание, копалась у мужчины в голове, перебирая волосы. Даже показалось, что она вытаскивает у него из головы что-то похожее на черных червей и сует себе в рот.
