Посетители кафе ели молча, глядя в одну точку… Они сидели за столиками словно манекены и медленно двигали челюстями. Им было всё равно, что лежало у них на тарелках. Эрни случайно положил на тарелку лук. Он хотел всё исправить, но когда спохватился Илана уже отнесла заказ к столику. К его изумлению, мужчина съел горький лук и даже не поморщился.
Эрни вышел на задний двор кафе. Кругом на тысячу миль разлилась гнетущая тишина… Нигде не было слышно ни разговоров, ни детского смеха… Лишь изредка покаркивала ворона, сидя на голой ветке. Мимо шёл мужчина. Внезапно он запнулся и упал в грязную лужу. Юноша подбежал к нему, чтобы помочь подняться. Эрни протянул ему руку, но мужчина пренебрёг помощью и поднялся с колен сам. С его штанов стекала грязь, но он пошёл дальше, как ни в чём не бывало.
Все эти дни Эрни наблюдал за другом. Иззи делал всё машинально: завтракал, одевался на работу, причёсывался у зеркала… Эрни пытался с ним поговорить, выяснить, в чём причина его молчания, но все его попытки заканчивались крахом. За всё это время Иззи не обмолвился с другом ни словом.
Однажды придя с работы, Иззи с остекленевшим взглядом вошёл на кухню и сел за стол. Он сидел не как обычно, сутулясь. Напротив, спину держал прямо, а голову ровно, глядя вперёд. Эрни присел рядом с ним.
–Как дела на работе? – спросил юноша.
Иззи ничего не ответил.
–Этот город стал неприветливо молчалив, – продолжал Эрни. – Да что с тобой? Ты слышишь меня?
Он встал и потряс Иззи за плечи.
Иззи не шелохнулся. Эрни почувствовал, какими каменными стали его плечи, каким чужим было это лицо…
– Послушай… Если всё дело в Илане… то это просто смешно! Мне она никогда не нравилась! Нет, в том смысле… как нравятся парням девушки…
Эрни замолчал. Тишина нагнетала.
– Сейчас не простые времена… – сказал хриплым голосом Эрни. – Но я уверен, всё наладится… Всё наладится, – повторил Эрни, закрывая дверь в свою комнату.
Вечером Эрни вспоминал, как они с Иззи ходили на озеро и кормили уток крошками от булочки. Одна утка как будто о чём-то разговаривала с другой, а Иззи смешно их переводил. Эрни невольно улыбнулся. Внезапно ему стало горько от того, что с ними стало. «Наверное Иззи впал в хандру оттого, что закрыли Брундевиль, – размышлял Эрни. – Все люди впали в хандру…»
Эрни не находил других причин всеобщей отрешённости.
В городе не осталось никого, с кем можно было поговорить, кому можно было бы улыбнуться… Только на городской свалке Эрни мог отвлечься от мрачных, тяготивших его мыслей. Он бездумно собирал различные детальки. Раньше Иззи предостерегал друга, что его могут заметить коллеги по работе, и тогда у него возникнут неприятности. Но Эрни был спокоен, ведь о его увлечении знал только Иззи, который никогда его не выдаст. На всякий случай, собираясь на свалку, юноша прятал лицо за тёмными очками и козырьком кепки. Сейчас это было неважно, и Эрни спокойно ходил туда, не пряча лицо. «Даже если бы я принёс на работу кучу мусора и начал раздавать посетителям кафе, никто на это не обратил бы ни какого внимания,» – подумал юноша. Эрни представил девушку, которая сидит в кафе и пытается грызть пустой пластиковый стаканчик, который Эрни положил ей в тарелку вместо еды. Ему стало так смешно, что он во весь голос начал смеяться. Его смех становился всё громче… Внезапно уголки его губ опустились вниз, из глаз покатились слёзы. Эрни упал на колени и зарыдал, закрыв ладонями лицо. Ему стало горько от того, что стало с людьми. Всеми силами души он желал, чтобы всё стало как прежде. Но это казалось невозможным. Все окружающие словно сделались ходячими манекенами… Безразличными, немыми, с пустыми глазами… Эрни чувствовал себя чужим и одиноким…
