– Очень вам идёт, – похвалил облезлый старичок Каркыч, известный своим редким умением лаять по-собачьи. – На каррамель похоже.
– Это карррбункул? – поинтересовалась толстая Карла, живущая над ломбардом. – Сколько карррат?
Но Кариша лишь помотала головой: что ответишь с серьгой в клюве?
– Посмотрите-ка вон на тот каррниз! – завопил вдруг молоденький взъерошенный Карик. – Вон кот голубей подкарррауливает, сейчас вцепится – и крранты!
– Кар-кар-карраул! – дружно закричали вороны.
И Кариша с ними. Ну как тут удержишься?
Только серьга-то из клюва и выпала. И прямо на бродячего пса Шкелета, что пригрелся на солнышке у подножия дуба. Упала, зацепилась дужкой за колтун под левым ухом.
Шкелет вскочил, башкой затряс – а серьга крепко сидит.
Кариша всполошилась, налетела на Шкелета, закаркала.
Старичок Каркыч тоже полаял для порядка – да что уж теперь?
Облаять Шкелет и сам может.
* * *
Стал Шкелет жить-поживать с серьгой под ухом. Вреда от неё никакого – так, звякнет иногда. Зато стильно. Дамы это сразу оценили: и помойная лайка Таська, и ларёчная овчариха Жулька.
И даже Оля, болонка из многоэтажки.
– Какой это вы с серьгой элегантный, – говорит, – тяв! Прямо мастино-неаполитано!
– Да, – отвечает Шкелет, – не гав-гав-говядина, конечно. А тоже – вещь.
Но вредная Олина хозяйка подскочила, зафукала-закышкала, всю куртуазность беседы расстроила.
Потащился Шкелет пропитания искать. На помойки поздновато уже: там бомжи всё повымели. Потрусил к ларькам.
На задворках ларька мужик сидит на ящике, шаверму уплетает. Шкелет носом потянул: вкуснотища! Тихонько слева прошёл, потом – справа протиснулся.
– Э-э, – говорит мужик, – собачатина! Иди, брат Собакин, угощу.
Шкелет осторожно подобрался поближе, замер на безопасном расстоянии: если мужик за шерсть ухватит – выдраться, пожалуй, можно.
Тут мужик серьгу-то и углядел.
– Ого, – говорит, – золото-брильянты! Давай, брат-мохнат, меняться. Ты мне – побрякушку с уха, я тебе – полжратвы.
Пришлось Шкелету рискнуть. А без риска – что ж?
Кто не рискует, тому шавермы не видать.
Зажал мужик серьгу пальцами, а Шкелет шаверму – голодными зубами. Дёрнулись в разные стороны. Остался мужик с серьгой, а Шкелет со жратвой убежал. Никто не в обиде.
Повертел мужик серьгу, поразглядывал. Не брильянты, конечно.
Но дочке подарить можно. Дочка его, Маечка, очень всё блестящее любила. Маленькая ещё такая.
Пошёл мужик к дочке в гости.
* * *
– Явился! – фыркнула бывшая тёща, открывая дверь. – Эй, Анжелка, там твой секондхенд пришёл – га-га-га!
