– Не только она, – загадочно улыбнулась моя собеседница, – смотри же!
Она указывала на высокий шкаф слева от окна, шкаф во всю стену. За стеклянными дверцами на полках разместились куклы, механические куклы, подобные той, что некогда принёс нам таинственный незнакомец – много, очень много, целая пропасть кукол. Продавщицы цветов и мороженого, дворник с метлой, трубочист, повар с поварёшкой и медной кастрюлькой – и другой, с дырчатым блином на блестящей сковороде; охотник с собакой, уличный регулировщик с полосатым жезлом; музыканты со всевозможными инструментами, целый оркестр.
Агата распахнула дверцы, предлагая мне хорошенько рассмотреть своё уникальное собрание.
– А она, – усмехнулась Агата, устраивая Мадам Юлю между балериной в кремовой пачке и нагловатым цирковым жонглёром, – всего лишь показалась мне забавной.
Тут, к ужасу своему, я заметила на верхней полке пропавшего нашего начальника, Валериана Кровавого.
– Как? И он?!
– И он, – кивнула Агата, – такой редкий экземпляр. Я просто не смогла удержаться.
Коварная очаровательница сняла с полки кукольного деспота – и он возмущённо заскрипел руками, грозно заворочал глазами. Такой маленький, такой сердитый…
Но мне показалось, что на дне его свирепых глаз таится отчаяние.
Повертев в руках, Агата водворила Кровавого на прежнее место. Я проводила несчастного грустным взглядом – и вдруг заметила сбоку, в самой глубине шкафа, таинственного нашего незнакомца, с неизменной тростью в руке.
– Хромой? Неужели… неужели и он – кукла?! – невольно вырвалось у меня.
– Все мы – куклы, – усмехнулась Агата. – Вещи живут долго-долго, дольше людей. Куклы живут долго. Иногда мы становимся людьми – на какое-то время, когда нам этого хочется. Выходим в свет, смотрим, как меняется жизнь. Хотя, в принципе, мало что меняется в этом мире. Ты сама это поймёшь… поймёшь неизбежно.
Агата протянула ко мне свою нежную, сияющую, как фарфор, руку.
Я должна была бы отпрянуть – но не смогла.
Она коснулась меня. Голова моя закружилась – мне показалось, что я стремительно падаю в бездну.
Всё вокруг вдруг стало таким огромным…
весенняя городская сказка-круговорот
Серьга сорвалась – и вниз с балкона!
Была она продолговатая, прозрачная, как слеза.
Горный хрусталь, бабушкино наследство.
Серьги-сестрицы – похожие, как две капли воды – хранились в старинной шкатулке, обитой бархатом, и дополняли наряд своей новой молодой хозяйки только по праздникам. А теперь вот одна взяла – да и выскользнула из уха хохочущей Лёли, юркнула сквозь перила, несколько раз сверкнула на лету – и вонзилась в жидкую весеннюю грязь. Так глубоко ушла, что лишь кончик дужки торчал.
