Приключения Мишки Босякова, кучера второй пожарной части | страница 4
По площадям маршировали отряды гимназистов с нарукавными повязками «Белая гвардия». Чехи в новенькой форме цвета хаки, чувствуя себя победителями, дружелюбно подмигивали нарядным барышням.
Вылез на свет из темной задней комнаты и сын Александра Гавриловича Прохор. Мишка знавал его еще гимназистом. Прохор учился из рук вон скверно. В некоторых классах просидел по два года. А в пятнадцатом году, когда ему стукнуло девятнадцать, плюнул на последний выпускной класс и, несмотря на охи и вздохи Александра Гавриловича, поступил в школу прапорщиков. Особого образования для этой спешно открытой шестимесячной школы не требовалось. Шла война, и императорская российская армия ежедневно нуждалась и в новых солдатах, и в новых офицерах.
Мишка хорошо помнил, как Прохор в скрипучих ремнях, со звездочкой на каждом погоне, придерживая рукой саблю, важно вышагивал по Главному проспекту. На фронт его почему-то после присвоения офицерского чина не отправили: то ли Александр Гаврилович постарался нужных людей умаслить, то ли сам Прохор сумел отбояриться — Мишка не знал. Но, попав в запасной стрелковый полк, расквартированный в городе, хозяйский сын зажил весело. Отцовские извозчики были в его распоряжении, и он с подвыпившими друзьями командовал ими как хотел, в любые часы суток.
— Жизнь, она, папаша, коротка... Так дайте молодому, красивому воину пожить в полное удовольствие. Не дадите — с первой же маршевой ротой отпрошусь на позиции, — с ухмылкой говорил Прохор в ответ на гневные речи родителя. — Рыдать станете, когда пуля «дум-дум» меня убьет.
После таких объяснений Александр Гаврилович срывал злость на извозчиках, придираясь к каждой мелочи. Но справедливости ради надо заметить, что он неоднократно им наказывал не выполнять «Прошкиных распоряжений». Однако попробуй не выполни!.. Получишь от прапорщика таких оплеух, что век помнить будешь.
В дни Октябрьских событий перепуганный Прохор сбежал из запасного полка и скрывался в отцовском доме. Мишка и еще кое-кто из извозчиков тайно от Александра Гавриловича таскали ему самогон. На деньги прапорщик не скупился.
Но однажды весной Мишка, подойдя к открытому окну, услышал такой разговор между хозяином и его единственным наследником:
— Продали Русь-матушку, — с горечью шептал возбужденный Александр Гаврилович. — Тоже мне офицеры! Мы, извозопромышленники, в пятом году грудью за царя встали. Он, государь-батюшка, собственноручно благодарить нас за такую верность изволил... А вы?! Обормоты, а не офицеры! Отца родного на самогонку променяете.