– Сынок, – обратилась ко мне мама. – Мне надо с тобой серьезно поговорить. Папа хочет, чтобы мы ехали вдвоем, он обещал снять нам домик, или квартиру, если же ты поедешь один, то будешь жить в пансионате. Скажи, ты хотел бы, чтобы я была с тобой.
Отец за маминой спиной начал энергично жестикулировать, было вполне понятно, чего он добивается.
Я мысленно вздохнул – свобода, махнув крылом, удалялась от меня.
– Конечно, мамочка, – сказал я. – Было бы очень здорово, если бы мы жили с тобой.
Отец удовлетворенно подмигнул и поднял вверх большой палец.
Мама повернулась к нему, и он тотчас принял невозмутимый вид.
– Хорошо, Еремин, – сказала она. – Пользуйся моей добротой. Но смотри, у меня есть те, кто сможет доложить о твоем поведении.
Они снова начали ругаться, но я прервал их разборки, спросив, каким образом отец сможет отправить меня в колледж и главное, на какие шиши.
И тут я понял, что Сережка, действительно не знал ничего путного об отце и его деньгах. Оказывается, тот уже второй год входит в правление Стандартбанка и является одним из его крупных акционеров. В прошлом году банк смог привлечь средства одного из небольших швейцарских банков. И пока шли переговоры, отец успел завести неформальные знакомства с его сотрудниками.
Об учебе в Лозанне речь зашла еще весной, но тогда это все было на уровне пожеланий, а буквально неделю назад, его новый знакомец Томас Борнхольт, позвонил и сообщил, что решил все вопросы с визами и поступлением на подготовительное отделение колледжа.
Я слушал отца без особого интереса, потому, что не знал всех тонкосплетений этого мира. Но когда батя заявил, что плата за обучение, на удивление, не высока, меня кольнуло тревожное чувство. Сейчас я вспомнил этого Борнхольта, пожилого седого иностранца в толстых очках в черепаховой оправе, пристально смотревшего на меня в отцовском кабинете. Это было весной в марте, когда я после уроков забежал к бате, в надежде выклянчить деньги на жвачку.
Он уставился на меня, как будто увидел призрака. Из-за этих взглядов Сережка смутился и получив нужную сумму быстро свалил из кабинета.
– А не увидел ли этот Борнхольт искру Дара? – пришла логичная мысль мне в голову.
Если бы не сложившаяся ситуация, я бы ни за какие коврижки не согласился на эту поездку, да еще с мамой, которую мое подсознание мамой вовсе не считало.
– Это ведь придется наблюдать каждый день, как она ходит сверкая голыми ногами и грудью на вывале, как сейчас, – думал я, с трудом отрывая взгляд от молочно белых полушарий, выглядывающих в разрезе халата.
