Отогнав ворох странных мыслей, я вернулась в каюту, чтобы переодеться к ужину и послушать недовольное бухтение Брума:
– Кошки… твари… чуют…
– Что ты там опять разоряешься? – выйдя из ванной комнаты, поинтересовалась я.
Хухморчик с хмурой физиономией сидел на моей кровати и недобро поглядывал на входную дверь:
– Я слышал, одна уже приходила сюда, точила когти о косяк. Чует меня, думает, что я крыса, хочет сожрать. Я помню этих гадин, все их звериные повадки знаю наперёд. Я уже плавал на этом пароходе, но в другую сторону. Тогда мне приходилось прятаться в грузовом трюме, а кошки охотились за мной. Перестрелять бы их всех на шубы... Если бы я не побелел после встречи с песцами, то стал бы седым здесь. Мне ведь приходилось заползать от кошек на стены, а они умеют карабкаться по деревянным панелям. Тогда я приноровился цепляться к потолку, по нескольку дней с него не спускался. Даже спать научился вверх ногами, а всё из-за этих хвостатых тварей…
Какой же он трогательный, когда жалуется на жизнь. А когда недовольно хохлится, то становится таким пушистым лапочкой.
– Бедненький ты мой, – скрывая улыбку, я села на кровать и протянула к Бруму ладонь, – давай я тебя пожалею.
– Зачем? – насторожился он.
– Но ведь тебя все обижают и никто не приласкает.
Сказав это, я коснулась указательным пальцем его макушки и попыталась погладить хухморчика. До чего же у него мягкая шерсть, какой пушок…
– Ты это чего? – озабоченно спросил он и немного отстранился.
Я же не упустила момент, когда он невольно выпятил упитанное брюшко, и уже двумя пальцами принялась перебирать шелковистые ворсинки:
– Такой маленький, такой смелый, – приговаривала я, – не боится ни песцов, ни кошек. Отважный путешественник.
Хухморчик растрогался и начал улыбаться, даже довольно посмеиваться. А я всё перебирала пальцами по мягкой шёрстке, наслаждаясь приятными тактильными ощущениями, а Брум уже начал умолять:
– Ну, всё, хватит, щекотно же.
Нет, я не настолько милосердна и потому продолжила гладить хухморчика под мышками, а он залился грубоватым басовитым смехом и вцепился в мой ноготь одной из присосок, но убрать мою руку не пытался – не хватило ни силёнок, ни воли, когда всё тельце сотрясает смех.
Прервал наше веселье только настойчивый стук в дверь. Пришлось отстать от Брума, чтобы впустить визитёра. Им оказался Эспин, и весь его вид говорил о том, что он чем-то не на шутку встревожен.
– У тебя здесь кто-то есть? – первым делом спросил он меня.
