Четвертый, черный - Екатерина Сергеевна Бакулина

«…а значит, время чудовищ подходит к концу. Скорострельное автоматическое оружие, авиация и отравляющие газы навсегда изменили поля сражений…»

Газета «Новое время»

Десятипудовый чан перловой каши. Шматок масла. С мясом совсем туго.

— Мань… Манюш… ну, поешь, а…

Семенов, молоденький, едва закончивший обучение подпоручик, сидит рядом на корточках, глядит с такой тревогой…

— Мань, ну хоть немножечко… Я, смотри, чего тебе еще принес!

В руке — банка тушенки, из тех, что офицерам выдают по праздникам.

— Смотри, а! Мясо! Ты, конечно, сырое любишь, да и… Мань…

Манарага медленно приоткрывает один глаз — желтый, круглый, размером, пожалуй, что с два кулака. Смотрит. Потом закрывает снова.

— Мань…

Семенов судорожно подается вперед, гладит между глаз, словно лошадь. На ладони остаются мелкие струпья черной краски.

Манарага фыркает, дергает задней лапой, словно собираясь почесаться, но передумывает, привстает, сворачивается поудобнее, отвернувшись, положив голову на хвост. Крылья безвольно клонятся к земле.

— Манюш…

«Уходи», — говорит она всем своим видом. Но кто сейчас понимает драконов? Зачем учиться полноценной ментальной связи, если есть поводья? Быстрее и дешевле. «Вправо! Влево! Но, залетная! Пошла, пошла…» Больше и не нужно. Семенов тоже, конечно, умеет лишь рулить. Он, может, и хотел бы, но что толку, этому уже никто не учит. Семенов хороший мальчик… Но одними намерениями сыт не будешь.

Перловка уже стоит поперек горла.

— Ты же понимаешь, — говорит Зеленский, штабс-капитан, глядя Манараге прямо в глаза, — на всех у меня мяса нет.

Он всегда говорит с драконами словно с людьми, с подчиненными: твердо, спокойно, без сюсюканья или пренебрежения, словно будучи твердо уверен — его выслушают и поймут правильно. И его понимают. Они все понимают.

Дороги почти полностью перекрыты, продовольствие и фураж подвозят с перебоями, а уж о свежем мясе и речи нет… Поди напасись на четырех прожорливых драконов.

Двое из них — грязно-бурые, почти черные кабардинцы, мелкие, и человека не каждого могут унести, всадники у них невысокие, худые, словно подростки. Им много не надо… Бурые быстры и бесшумны, маневренны, легки. Вж-жик, и уже там. Разведкой летают за линию фронта, их не разглядишь в темноте. Чегем и Черек, братья, из одного помета, молодые, еще и сотни нет. А вот днем любому фору даст Ласка — серебристая скандинавка. Ее серебро не то, что золото Манараги, оно сливается с небом так, что и не понять, дракон или так, померещилось, словно движение ветра в вышине. Ласка постарше Манараги, она едва ли не викингов носила на спине.