– А чем ты заслужила зло? – горько спросила Аяна, кусая губу. – Чем ты заслужила всё это?
– Не знаю. Я столько раз думала об этом, но я не знаю. Почему ты возишься со мной? Ты чистая, как вода из того озера наверху, зачем ты мараешься об меня?
– Я любовница женатого кира, – сказала Аяна, хватаясь за переносицу. – Я совершила преступление, пока ехала сюда, и родила ребёнка без бумаг. Ты называешь меня чистой?
– То, что я видела между вами, не может быть грехом, – сказала Вараделта, закрывая глаза. – Я не думала, что такое существует ещё в этом отвратительном мире. Это настолько иное, что я не могу даже завидовать. Мы мечтали о другом. Одна девушка рассказывала, что как-то раз случилось такое, что кир влюбился в... ночной цветок. Он снял ей домик и приходил к ней иногда. Мы все жили мечтой, что с каждой из нас может случиться такое чудо, но шли годы, и мы прозревали. Одна за другой. Это лишь красивая сказка. Так не бывает. Никакой кир не купит ни одной из нас платьев и не представит своим друзьям как дорогую любовницу. И уж тем более не повезёт в театр на ту запрещённую скандальную пьесу, где актриса умирает от неизлечимой болезни, пока выбирает между любовниками. И, уж конечно, никогда не приедет на карете в трущобы и не женится... Но мы рассказываем это тем, кто приходит в порт. Они тоже живут этой мечтой. Хотя я иногда думаю, что милосерднее было бы сразу заканчивать... всё это.
Она отвернулась к стене и замолчала, и Аяна тихо встала, поправляя одеяло, потом так же молча вышла.
Луси сидела на кухне с Арчеллом и Тарделлом, который резко встал, когда Аяна вошла, и беспокойно глянул на Арчелла, потом на Луси.
– Не вскакивай. Не надо. Мне хватает вечного мельтешения Кимата.
– Но кира...
Аяна встала и налила себе ачте, придерживая медный бок заварника прихваткой. Тарделл дёрнулся, глядя на Луси.
– У нас немного по-другому, Тарделл, – мягко сказала Аяна, грея ладони об бока большой красивой белой кружки. – Я не знаю, что тебе известно обо мне. Расскажешь?
Тарделл снова вскочил и опустил блуждающий взгляд.
– Прошу прощения.
Аяна устало покачала головой.
– Ладно. Я знаю, как некоторые воспринимают такие вещи. Просто скажи мне честно, у тебя есть какие-то предрассудки по поводу того, что ты видишь? Я должна знать заранее.
– У меня нет, но Файтелл бы не одобрил, что ты заходишь на кухню, кира.
– Ты будешь звать меня кирой?
– Я буду звать тебя так, как ты распорядишься, госпожа. Я получаю жалованье за это, – пожал плечами Тарделл. – Мне нужно думать о том, как устроить свою жизнь, а не о чьих-то принципах, конечно, если это не нарушает заветов совести.
