Аяна молча сидела и перекладывала камешки, один на другой, слева направо и справа налево, и снова, и ещё раз, и каждый раз стопка выходила немного иной.
Вечерело. Кимат попросил есть, и она спустилась в погреб за молоком, сварила ему кашу, расплескав молоко на очаг, так, что в кухне завоняло гарью, и, пока он ел, сидела, глядя на маленький круглый сучок на одной из досок стола. Кимат начал зевать, и Иллира, которая обеспокоенно ходила всё время рядом, переглядываясь с Кидемтой, взяла его на руки.
– Я пойду уложу его, – сказала она. – Аяна, прошу тебя, сними эту странную бороду. Она похожа на щетину больной свиньи. У тебя не шелушится лицо от этого клея?
– Всё хорошо, – сказала Аяна. – Всё в порядке.
Она погладила сына по голове, глядя на окна, выходящие в арку, потом ушла в комнату, и Иллира прошла по лестнице наверх, мимо её окошка, воркуя с Киматом.
Ветер так и налетал порывами, качая листья папоротников. Она оставила створку окна приоткрытой, сняла зелёный костюм и очень аккуратно сложила его, разглаживая складки, потом легла на кровать и закрыла глаза.
Ишке спрыгнул на постель за её спиной и улёгся там, стянув покрывало с её плеч. Она вяло подёргала ткань, и кот недовольно перелёг в ноги, положив большую голову на её лодыжку.
Она лежала с закрытыми глазами, наблюдая мелкие яркие всполохи и рябь в черноте на своих веках.
Острая боль раскалённым гвоздём ткнула лодыжку, и Аяна моментально проснулась и зажмурилась, хватаясь за ногу и одновременно за покрывало, которое Ишке опять стянул с неё прыжком.
– Ишке! – воскликнула она. – Прекрати так прыгать!
С площадки послышался шорох, и на неё сверху, из окна, рухнуло что-то большое и тёмное.
– Айи...
Конда прижал её к себе, и она слышала стук его сердца в темноте, его тяжёлое, горячее дыхание. Она замерла, будто окаменев. Конда закинул на неё ногу и лежал, крепко стиснув, нагревая затылок выдохами. Потом он развернул её к себе и потянулся поцеловать, но отшатнулся.
– Что... что у тебя... Что с твоим лицом?
Он отстранился и пытался в темноте разглядеть её.
– Аяна! Айи!
Он тормошил её, ощупывал горячими пальцами её лицо, потом наконец поддел и дёрнул сетку с бородой.
– Айи! Что с тобой? Что это за... Что это за штука? Зачем ты...
Он обнял её снова и зарылся носом в её волосы. Она лежала и слушала, как бьётся её сердце, и как стучит его.
– Почему ты молчишь... Айи... что с тобой? Посмотри на меня!
Он повернул ладонями её лицо и тревожно вглядывался, пытаясь понять, но лунного света в рваных тучах было недостаточно.
