Ташта довёз её шагом до конюшни Перулла. Она поставила гнедого в один из четырёх денников, скользнув взглядом по изрядно погрызенным деревянным прутьям и выбоинам в стенах, которые он оставил своими копытами. Мальчик, задремавший в углу на золотистой кипе сена, возле мешков с зерном, безучастно кивнул, открыв один глаз, и она положила возле него медяк и несколько слегка заржавевших железных грошей.
Аяна вошла в арку двора Иллиры, отражавшую многократно её шаги и гулко возвращавшую их обратно, так, что они будто падали и падали сверху ей на макушку, болезненно отдаваясь в голове, и шагнула на тёмные камни двора, над которыми ветер ворошил перистые, пушистые папоротники в больших керамических горшках.
Иллира подняла голову и посмотрела на неё.
– Мама! – крикнул Кимат, бросаясь к ней и вцепляясь в штаны. – Мама!
– Здравствуй, солнышко, – сказала она, гладя его по голове.
– Аяна, а чего ты так рано? – спросила Иллира. – Что-то случилось?
– Нет. Всё в порядке, – ответила Аяна. – Всё хорошо.
– А чего отпустили-то?
– Всё хорошо. Всё в порядке.
Иллира поднялась и подошла к ней, заглядывая снизу в глаза.
– Ну-ка, посмотри на меня, – сказала она. – Прямо в глаза мне смотри. И говори, что случилось.
– Ничего, – сказала Аяна, сосредоточенным взглядом рассеянно уставившись на мочку её левого уха. – Просто отпустили. Я принесла гальку из бухты. Кидемта говорила мне.
Аяна сняла сумку с плеча, вслепую сунула туда руку и постояла так, потом присела на корточки и перевернула сумку, вытряхивая всё, что было внутри.
Иллира стояла, болезненно сморщившись, и смотрела на неё. Аяна замерла, подняла ладони и долго разглядывала их, потом плюхнулась назад, садясь прямо на булыжники двора, и медленно начала складывать обратно в сумку вещи, отряхивая каждую, осматривая и убирая в какой-нибудь из многочисленных кожаных карманов.
Наконец на булыжниках осталась только разноцветная галька, гладкая, плоская, обкатанная морем. Иллира отпустила Кимата, и он с восторгом устремился к камешкам. Аяна сидела, положив руки на колени и сцепив пальцы. Она смотрела, как сын со смехом кидает гладкие камешки, как они звонко цокают и клацают, отскакивая от камней двора.
– Аяна, пожалуйста, скажи, что происходит. Я не понимаю.
– Ничего, – сказала Аяна. – Всё в порядке.
– Знаешь, я, пожалуй, заберу его на ночь. Не знаю, приедет ли сегодня Черилл, но Кимо пусть лучше поспит со мной. Аяна, прошу, перестань повторять, что всё в порядке. Я тебя такой впервые вижу. Я не понимаю, что происходит.
