– Надеюсь, ты не будешь переодеваться, – сказала Ригрета. – Тебе ещё предстоит выдержать ужин в кругу кирио.
Она сдерживала смех, и Аяну это слегка задело. Совсем чуть-чуть.
– Знаешь, мне обидно, что ты смеёшься надо мной, – прямо сказала она, садясь рядом с Киматом. – Я ушла из дома, когда была чуть старше семнадцати, а все эти семнадцать лет я жила в ином мире, где всё-всё другое. У нас даже денег нет, – сказала она, и у Ригреты широко распахнулись глаза. – Понимаешь? Мы работаем вместе и вместе пользуемся плодами общего труда, а ценные вещи меняем на другие ценные вещи.
– Я не смеюсь над тобой. Прости. Я шучу. Не хотела тебя задеть. Ты говорила про мену, но я думала, что это как... ну, дополнение к деньгам. Слушай, но если у вас нет денег, как же вы, например, выплачиваете долги или выкуп за девушку?
– У нас никто ни за кого не платит. Долги у нас отдаются работой или вещами. Если кто-то хочет вторую лошадь, но у него нет того, что нужно для мены владельцу лошади, то он работает у этого владельца или у того, у кого есть эта мена, но чаще всего ему просто отдают нужное ему, потому что он использует это не только для себя, но и для общих дел. Лучше отдать свою вторую лошадь тому, кто повезёт на ней молоко или лес, чем запирать её в стойло без дела. А если понадобится – можно всегда попросить обратно на время.
– То есть у вас вообще нет богатых... бедных... нищих тоже нет?
– Нет, – покачала головой Аяна. – А ещё у нас нет сирот и ненужных детей.
– Но вы, ведь живёте достаточно просто. Без роскоши.
– Да. Я впервые увидела седу, когда мой тогда ещё не муж попал к нам в долину. Он показал мне рулон седы, который стоил как восемьдесят очень хороших коней. Теперь-то я понимаю, что имеют в виду под словом «роскошь». И я даже понимаю, как к этому можно стремиться. Но не могу понять, как можно обменять на это возможность любить того, к кому стремится твоё сердце. Моя мама бережёт свой расшитый праздничный... свадебный наряд, который надела, когда ей было шестнадцать. С тех пор она научилась вышивать так, что её вышивки живут и дышат, но она хранит тот халат, потому что в нём она выходила замуж за любимого. Стала бы она хранить роскошное платье из рулона за восемьдесят коней, если бы её в нём насильно выдали замуж?
– Ну, ко всему можно привыкнуть, – сказала Ригрета. – В конце концов, после первой брачной ночи при желании можно получить и то, и другое. И красивую жизнь, и того, к кому стремится твоё сердце. Главное, чтобы плоды любви были похожи на то дерево, ветви которого они должны принадлежать.
