– Это обман, – горячо сказала Аяна. – Зачем это нужно?
Разговор расстроил её, она опять начала злиться на эти странные обычаи, а ещё на то, как просто об этом говорила Ригрета.
– Ну а что делать? Я же не могу заявиться к крейту Алте и сказать, мол, крейт, а ну, отмени этот обычай выкупа за невесту. Аяна, вся наша история строится на этих обычаях. Ты же читала пьесы, видела, что мы исполняем? Слышала наши песни? Слушай, давай не будем об этом. Пойдём за стол, а то это будет уже неприлично. Может, уложишь его сначала? Он зевает всё сильнее. Да и детей за общий стол не берут.
– Ты права. Никто не может изменить это в одиночку. Я пойду уложу его.
Она вернулась быстро, потому что Кимат заснул у неё на руках уже по дороге в спальню. Ригрета ждала её у дверей столовой.
Аяна всё ещё была напряжена, хотя после разговора с Ригретой понимала, что слишком уж много себе напридумывала про кирио. Торговцы в трактире смотрели на неё и видели в ней ондео только из-за её волос и одежды, а она смотрела на этих людей и видела в них каких-то могущественных созданий из-за того, что они вели себя чуть иначе и были одеты в ткани, стоившие чуть дороже.
Нужно остановить этот страх. Когда приехал Конда, она не боялась его. Она не боялась его, потому что никто не говорил ей, что надо бояться, вести себя с ним как-то иначе, чем она привыкла вести себя с другими людьми. Он называл её дерзкой, потому что она говорила с ним прямо, без страха и напускного , наигранного стыда. Они такие же люди, как она, просто не привыкли к тому, к чему привыкла она. Надо, наверное, просто постараться не «дерзить». Они такие же люди. Такие же. Взять хоть ту же Дилери.
Катьонте отодвинул ей стул, она села, как учил Харвилл, и расстелила салфетку на коленях. Напротив села Ригрета, ободряюще поглядывая на неё.
– Кирио! – произнёс мужчина, сидевший с прозрачным стаканом вина во главе стола. – Сегодня заканчивается старый год и начинается новый, и, раз уж все гости наконец в сборе, давайте поднимем стаканы за то, чтобы наступающий год оказался не хуже уходящего!
– Ты будешь вино или сок, как твой больной товарищ? - тихо спросил катьонте, наклонившись к ней.
Аяна быстро глянула на стаканы тех, кто сидел за столом. У всех, включая Харвилла, который всё ещё выглядел немного болезненно из-за похмелья, в них плескалось что-то красное.
– Сок.
Слуга налил ей в стакан красную жидкость, взяв бутылку с высокого буфета сзади, и она украдкой понюхала содержимое. Хмельным вроде бы не пахло. Она всё ещё помнила молодое вино, и повторять пока как-то совсем не хотелось.
