Ригрета готовилась к выступлению так, будто оно должно было проходить в столичном театре. С самого утра она напевала и улыбалась, пощипывала себя за щёки и поправляла волосы, раз за разом переделывая причёску.
– Ригрета, успокойся, – сказал Харвилл. – Мы в деревне. Мы в глуши.
– Ты не понимаешь, – рассмеялась она. – Это первый большой дом в новом сезоне!
– Новом сезоне? Ты говоришь так, будто ты в труппе театра Эдеры.
– Веди себя так, будто у тебя есть желаемое, и оно у тебя появится! – сказала Ригрета, пританцовывая и поводя бёдрами, и Харвилл улыбнулся, покачав головой.
Аяна с самого утра читала текст, который ей выдал Харвилл, и с большим сожалением признавала, что Ригрета была права насчёт его почерка.
– Харвилл, а другого текста у тебя нет? – спросила она с надеждой, когда очередная пригоршня букв мокрицами разбежалась от дырки в листе, которую он протёр, яростно зачёркивая написанное.
– А чем тебе этот не хорош? – обиженно спросил он, морщась с похмелья, и Аяна отступилась.
В комнате было темно, в фургоне с утра Анкэ снова гадала девушкам, которые ради неё пришли на постоялый двор, и Аяна спустилась в трактир и выпустила Кимата, чтобы он побродил между столами в пустом помещении, пока не придёт пора ехать в большой дом. Она сидела в трактире за чашкой ачте, разбирая написанное, и буквы бегали у неё перед глазами, как муравьи, чей муравейник случайно разрушили.
Сосредоточиться на тексте не получалось, мысли тоже разбегались. Она переводила бессмысленный взгляд с текста на Кимата, с Кимата – на служанок, проходящих мимо неё, и прочитанные слова сразу забывались.
– Та катараме, - сказала она с чувством, вспоминая, как спросила Конду о значении этого ругательства, которое он неосторожно сказал при ней, и как он смотрел на неё, а потом отказался объяснять, особо подчеркнув, что воспитанные кирьи так не говорят. – Кимо, пойдём гулять?
Они ходили по улицам, рассматривая, каких цветов и форм камни уложены на них, разглядывая невысокие заборчики дворов, и Аяна постепенно начинала проникаться симпатией к этому городку. Может, дело было в праздничных флажках, развешанных под окнами, или в разговорах, которые доносились из некоторых приоткрытых окон, но её вдруг охватило ощущение радости, которое она так давно не испытывала.Желание, загаданное сегодня, обязательно исполнится. Она загадает встречу с Кондой, и это сбудется. И они вместе отыщут Верделла. А Лойка наверняка ждёт её, вышивая в одной из комнат дома с жёлтой штукатуркой, который чуть больше, чем эти симпатичные домики Кайде.
