Потихоньку все разошлись, кто – во двор умываться, кто – вниз, за завтраком. Надо было будить Кимата, но Аяне было жаль нарушать его сон. «Кирья, ты мне такой сон сейчас разбила», – говорил Верделл, когда она распихивала его по утрам, чтобы собираться и ехать дальше, а потом ещё долго вздыхал, вспоминая, какая девушка к нему приходила во сне. Аяна как-то сказала, что не согласна с его мамой, утверждавшей, что нет занятия глупее, чем пересказывать свои сны. После этого он иногда стал рассказывать, что ему снится. Иногда он рассказывал про девушек, иногда – про маму, но частенько случались дни, когда он ничего не рассказывал и ехал грустный, и она понимала, что он опять видел Лойку.
Анкэ зашла в комнату и вынула из сумки свою трубку.
– Анкэ, постой, – тихо сказала Аяна. – Скажи мне. Ты знаешь, какое время нужно, чтобы забыть человека?
Анкэ подошла и села с другой стороны от матраса Кимата, скрестив ноги, как принято у хасэ.
– Ты имеешь в виду, того, кого любишь?
– Да.
– Больше, чем одна жизнь.
– Ты хочешь сказать...
– Да. Я до сих пор помню. Но я помню того, которого любила в восемнадцать, а не того, к которому пришла в двадцать пять. Я помню уже почти сорок лет.
– Моему другу нравилась моя младшая сестра. Это было два года назад. Как думаешь, он всё ещё помнит её? Они были почти детьми, когда виделись в последний раз.
– Эту память не стереть, Аяна. Я помню, какими влажными были пальцы мальчугана, который взял меня за руку на берегу ручья, где я собирала камешки. А нам было по пять лет, – улыбнулась Анкэ, и лучики морщинок побежали к её седым вискам от уголков глаз. – Неужели у тебя никогда не было такого в детстве?
Аяна помотала головой и села.
– Нет. Ничего такого не было. Я помню очень многое в мельчайших подробностях. Я помню, как мы с подругой лежали летом на мелководье в нашем затоне, высокие камыши на одном его берегу, головастиков, которые подплывали, осмелев, и даже запах воды, которая как раз тогда цвела у мелкого берега с другой стороны. Я помню нашу старую рыжую кобылу Таши. Как отец учил меня ездить на ней, управляя рукой, голосом и пятками, и её густой и длинный зимний наряд. Даже то, что я чувствовала, когда однажды с утра вместо неё в деннике обнаружила другого коня, которого отцу дали, пока не родится и не подрастёт обещанный жеребёнок от крупной рабочей кобылы. Но, то, о чём ты говоришь... До его отца, – кивнула она на Кимата, – я не помню никого. Когда один парень пытался поцеловать меня, мне... Мне просто не было противно. Но потом пришёл он, и я стала гореть изнутри. Я как будто всю свою жизнь спала, заледенев, а он пришёл и разбудил меня. Анкэ, откуда он тут взялся? Как он пришёл? Мы говорили про моего друга и сестру..
