– Мы будем выступать в больших домах?
– Да. Конечно, не во всех. Некоторые киры слишком... ранимые. Как кир Патар Колтан. Харвилл, что там с колодцем?
– Подвязали. Пойдём, покажу, что надо будет делать.
Аяна вышла из фургона, накинув плащ, и поморщилась: после полумрака свет резал глаза. На сцену притащили небольшой стол, по всей видимости, позаимствовав его в одной из комнат трактира, а рядом стоял всё тот же знакомый ей старый табурет.
– Видишь там колодец? – сказал Харвилл, показывая на каменный оголовок под деревянной двускатной крышей. – Ты будешь стоять здесь, у стола, возле меня, и каждый раз, когда я тебе скажу название и дам флакон, вынимай бумажку и делай вид, что калякаешь на ней этой палочкой. Потом спускаешься вот сюда, – провел он её за собой, – и бежишь к колодцу. Ведро не касается воды, мы подвязали его. Крутишь ворот, вынимаешь ведро и делаешь вот так.
Он зачерпнул флаконом из пустого ведра и закрыл пробку.
– Потом бежишь обратно и отдаёшь мне. Всё.
– И много раз так бегать?
– Посмотрим. Всё, я переоденусь, а там пока пусть начинают.
Аяна подошла к помосту и смотрела, как Кадиар играет на мендере, а Айол поёт смешные куплеты. Такие короткие песенки тут назывались «шутейки», и их вариантов было просто невообразимое количество. Айол выбирал те, в которых пелось про парней, перебравших вина, и те, кто собрался послушать, хохотали, видимо, узнавая в шутейках себя или друзей.
На площади собирались зеваки, и Чамэ увела Кимата за фургон.
– Иди сюда, ондео, – позвал Харвилл. – Давай начинать!
Кадиар прошёлся вдоль сцены, наигрывая бодрую мелодию, и ушёл в угол сцены. Аяна встала в другой уголок.
Харвилл вышел на сцену и сделал несколько шагов туда-сюда, заложив руки за спину, потом выудил из кармана очки и нацепил их на нос. Он достал откуда-то из другого кармана небольшую склянку с водой, в которой плавало нечто чёрное.
– Гватре! Это гватре! – зашептали в толпе.
Харвилл уселся за стол и снова оглядел толпу, потом поднял руку и позвонил в маленький колокольчик.
Из-за сцены вышел Айол во вчерашнем платье, напудренный и накрашенный.
Аяна рассмеялась, когда он сел стал жеманно изображать стареющую даму, которая пришла к лекарю за средством от морщин и седых волос.
– Я понял вашу просьбу. О старости вы думать не хотите. Я дам лекарство вам, оно сотрёт все мысли о старости из вашей головы. Один момент.
Харвилл повернулся к Аяне и громко сказал:
– Фидулэ керамент! Один флакон. И бережно неси.
