Паршиво. Худо и паршиво. Так говорил Верделл, когда они понимали, что что-то было удручающе дурным, мерзким, поганым. Таким, как это раннее утро. Таким, как всё, всё в этом паршивом мире.
Она сидела на лесенке поскрипывающего фургона. Две крепких выносливых лошади слаженно, споро шагали по дороге, и Кимат спал у неё за спиной. Чуть поодаль шёл привязанный Ташта.
– Что, похмелье после сцены? – спросила Анкэ, садясь рядом с ней и раскуривая маленькую трубочку. – Хочешь затянуться?
– Нет, спасибо. Мне не понравилось.
– А где ты пробовала?
– У хасэ.
– Я из тех мест. Моя мать была из Хурга-хасэна, а отец – из северного Фадо.
– Хурга? Мы шли с ними по степи. Я там познакомилась с одной девушкой...
Воспоминания накрыли её. Улыбчивая, милая Кадэр. Как там твоё сердечко? Утешилась ли ты детьми?
У Аяны на глазах выступили слёзы. Холмы, стылые поля, дорога, убегающая от неё, скрип телеги, прохладный воздух, запах дыма из трубки Анкэ. Какая-то ледяная безнадёжность застыла над миром, беспросветное опустошение, безвыходное безразличие.
– Куда ведёт твоя дорога? – спросила вдруг Анкэ. – Тебя там ждут?
Аяна подтянула ноги к себе и положила подбородок на колено. Она закрыла глаза, и из-под век текли слёзы. Этот вопрос она задавала себе каждый день, каждый вечер на долгом, бесконечно затянувшемся пути.
– Я иду к мужу, которого знала пять месяцев. Я не видела его почти два года. Анкэ, как ты думаешь, он ждёт меня?
Ветер продувал шапку и капюшон плаща, холодил мочки ушей и нос. Анкэ молчала.
– Один человек ждал меня почти семь лет, – наконец сказала она. – Я успела родить ребёнка от другого мужчины за это время. А потом мы встретились с тем, который ждал, и я поняла, что слишком сильно изменилась, и что мы не можем быть вместе. Мы были как две ветки одного дерева, которые тянулись друг к другу, пытаясь обогнуть забор, но забор был слишком длинный, и мы только отдалялись все эти годы. А вернуться назад и стать прежними у нас не получилось бы, потому что ветка не может начать расти в обратную сторону. Я семь лет мечтала о том, как увижу его, как он поцелует меня, как я обниму его и что мы скажем друг другу. А когда увидела – это был совсем чужой человек, которого я не знала, и который не знал меня. Он помнил меня девушкой. А к нему пришла незнакомая женщина с моим лицом, но с глазами, полными печали и горя прожитых без него дней. Даже ветви, растущие рядом, время и ветер порой изгибают в разные стороны, отклоняя друг от друга. Что же говорить о тех, которые растут на разных деревьях... в разных странах. Тот мужчина ждал меня семь долгих лет, а потом мы были вместе семь коротких ночей, и больше не виделись никогда. Но если бы мы не дали себе те семь ночей, я бы извела себя догадками. Лучше семь горьких ночей, отравленных ядом осознания, чем вся жизнь в сомнениях и предположениях.
