Анкэ затянулась ещё раз, выпустила дым в воздух и постучала трубкой об зелёную боковину лестницы, вытряхивая пепел прогорелых трав на убегающую дорогу. Потом снова набила трубку, уплотняя травы деревянной лопаткой, привязанной к мешочку, откуда вынимала их щепоткой. Она взяла уголёк из металлической коробки, которая стояла рядом, и небольшими щипчиками поднесла его к чаше трубки.
– Я не жалею об этом, – сказала Анкэ, снова выпуская дым изо рта. – Я жалею лишь о том, что моя молодость ушла, и её не вернуть. Я жалею о том, что у меня не будет возможности вернуться и пережить заново ту мою любовь, или полюбить кого-то с той страстью, с которой я любила в восемнадцать лет. Я не думала об этом, когда мне было восемнадцать, а теперь, когда мне почти шестьдесят, понимаю, что вообще никто в свои восемнадцать не думает об этом. И все они тоже пройдут этот путь – от безрассудной страсти к горькому пониманию. Чем дальше ты идёшь, тем больше понимаешь. Всегда ли это во благо? Ты сейчас не поймёшь мои слова. Когда ты поймёшь их, это будет означать, что ты заметила вдалеке конечную точку пути. И у тебя будет выбор: погрузиться в хаос отчаяния от её приближения или сделать так, чтобы каждый шаг на этом пути был наполнен для тебя той страстью, в которой ты нуждаешься. Прошедшее не изменить, а будущее ещё не наступило. Я просто вдыхаю дым, а потом выдыхаю его, и он остаётся стоять над дорогой, а я еду дальше по ней, и никогда уже не вернусь в то время и в то место, где дым рассеялся.
Аяна сидела, прикрыв глаза, чувствуя тепло тела Кимата и ощущая, как поднимается и опускается его грудь.
– Я тоже не жалею ни о чём, – сказала она. – Но это было так... Это было так, что если я пойму, что этого больше не будет, то даже не знаю, как смогу жить.
– Чем веселее ты смеёшься, тем горше плачется потом.
Анкэ помолчала, потом взглянула на неё.
– Почему ты плачешь, малышка? Ты пока даже не добралась к нему. Воистину, удивительная штука эта молодость. Она впадает в отчаяние там, где есть всё, чтобы любовь цвела, но при этом не теряет надежду даже тогда, когда уже ничего не осталось.
– А как разобраться? Как отличить одно от другого, Анкэ? Как?
– Слушай своё сердце, девочка. Слушай своё сердце.
Они сидели и смотрели, как дорога убегает вдаль.
– Ещё две деревни, и мы будем в Кайде. Новая обувь твоей лошадке и новая одежда – тебе.
– Да. Это платье вконец меня измучило.
– Так надень штаны.
Аяна уставилась на Анкэ с удивлением.
