Длинной дорогой иду мимо озера красного.
Спит мой отец и не знает, что снова иду к тебе.
Он не узнает, что ты появился в моей судьбе,
Завтра он свадьбу мою будет весело праздновать.
Красный халат упадёт с моих плеч завтра вечером,
Ночью сегодня увижу тебя я в последний раз.
Ночь за шатром и слова в тишине – всё что есть у нас,
Рядом с тобой посижу и вернусь незамеченной.
Спит твой хасэн, и не знает никто, где искать тебя.
Сны поднимаются в небо, и ты рукавом своим
Слёзы мне вытрешь, и будет рассвет страшен нам двоим.
После него будем жить, над утратой любви скорбя.
Она вспомнила Кадэр и выпустила на струны всю боль за неё. Короткими нисходящими фразами мелодия сжимала грудь, как выдохи рыданий, сводила плечи и живот в напряжении.
– Ондео... – выдохнул кто-то. – Кира ондео...
Аяна играла и понимала, как её умение далеко от того, которым владеет Конда. Мало уметь страдать. Нужно ещё уметь пропускать эту боль через кончики пальцев, а до них – через кисти, запястья, локти, плечи, от самого сердца, где она прячется.
Следующая песня про речных духов добавила ещё несколько монет в кружку, а на столы начали просить вино.
– Держи, кира, – сказал лысый, отсчитывая ей девять медяков. – Проняла ты их.
– А что это за песня про вдову и овощи?
– Она не для твоей кемандже. А ещё тебе не стоит ездить в своём богатом наряде.
– У меня другого нет.
– Сходи к старьёвщику, купи себе обычное платье. Я ещё ни разу не видел, чтобы артисты ходили в том, в чём выступают.
– У старьёвщика очень дорого.
– А ты прямо в этом ходила? – удивился лысый. – Погоди.
Он снял с себя коричневую засаленную куртку и дал ей.
– На. Сними свой наряд и надень это. У тебя же есть длинные штаны?
– Да, – кивнула Аяна.
– Ну вот. А то в платье пошла! Ты бы ещё башмачки атласные из седы напялила. А лицо грязью мазани, вот тут – показал он под нос. – И иди пешком.
Аяна вернулась в радостном удивлении. Приличного вида старое платье, поношенное, но чистое и целое, обошлось ей всего в десять медных монет.
Лысый откровенно смеялся над ней.
– Кира, ты вчера родилась, что ли? Кто тебе продаст дёшево что-то , если по тебе кажется, что ты богатейка?
Аяна вспомнила про детей-попрошаек и промолчала. Вечером она спустилась к колодцу и осторожно постирала голубой халат в холодной воде с мылом, надеясь, что он не пострадает от такого обращения.
Халат, к счастью, не испортился. С утра она сложила его в мешок, отметив, что запаха цветочных лепестков не осталось вовсе, и оделась в своё новое, точнее, старое тёмно-зелёное платье.
