К счастью, тюремный начальник оказался человечным. Он выслушивал Гулиа раза по три на день, поскольку тот требовал этого, и каждый раз разводил руками:
— Сделать, к сожалению, ничего не могу: вы числитесь под фамилией Кауфман.
Дни тянулись за днями, а «генерал Кауфман» пребывал под стражей. Спасибо начальнику: очевидно заподозрив что-то неладное и сделав соответствующие запросы, он терпеливо ждал; а тем временем каждый вечер вызывал к себе Гулиа и пил с ним чай. Расставаясь, неизменно спрашивал:
— А кто бы мог подтвердить вашу личность? Из наших, из большевиков, никого не знаете?
— Нет, господин товарищ, ведать не ведаю.
— Очень жаль.
Неизвестно, долго ли продолжалось бы все это, если бы один из новых арестантов не обронил такую фразу:
— Да, господа, наши в Екатеринодаре зевали, а Прохоров, Чениджиев и прочая большевистская сволочь делали свое дело…
И умолк.
Гулиа тотчас поднялся со своего соломенного ложа и спросил:
— Как вы сказали, господин?
— Я говорю Прохоров, Чениджиев и другие…
Гулиа нетерпеливо перебил:
— А кто такие Прохоров и Чениджиев?
— Как кто? Большевистские главари. Один из них, Прохоров, в Новороссийском ревтрибунале, а этот, Чениджиев, командует…
— Всё! — кричит Гулиа и принимается барабанить в дверь.
Час ночи. Охранник глухо спрашивает, что случилось.
— Прошу начальника тюрьмы, господин товарищ. Важное дело. Скажите, Гулиа просит.
Вскоре явился заспанный начальник.
— В чем дело?
— Я знаю, кто поручится за меня! — скороговоркой выпаливает Гулиа. — Из ваших, из большевиков!
— Интересно. Кто же?
— Прохоров! Чениджиев!
— Прохоров? — Начальник крайне удивлен. — Вы говорите, Прохоров?
— Да, он. Спросите, кто такой Гулиа Дмитрий Иосифович, опишите меня — он все вам скажет.
— Любопытно, — говорит начальник. — Ну что ж, я еду на станцию.
Прямой провод находился где-то верст за десять. Начальник морозной ночью поехал на лошади, чтобы переговорить с Прохоровым.
Что же дальше?
Под утро Гулиа вызывают с вещами (пальто да узелок с бельем). Начальник тюрьмы бледный, усталый. Но улыбается. Говорит:
— Ну и сквернослов же ваш Прохоров! Он пробрал меня и велел под усиленной охраной доставить вас в Новороссийск. Чтобы, говорит, ни один волосок с него не упал.
В тот же день на начальнической телеге Гулиа выехал в Новороссийск, вернее в сторону Новороссийска…
Документы у него были, что называется, соответствующие. Но ежели бы он попался белым или зеленым (что одно и то же), его бы мгновенно расстреляли без суда и следствия. К счастью, этого не случилось, и несколько дней спустя он уже сидел в ревтрибунале, в кабинете Прохорова.
