— Ужасная смерть, — продолжил Зак.
— Ты обрек многих на гораздо худшее, — возразила я.
— Он мне снится, — не обратив внимания, признался он. — В темноте я вижу сны о Ковчеге. Вижу воду в коридорах и поток, хлынувший в западную дверь.
Я пыталась не слушать брата, но слишком хорошо помнила, как в детстве мы болтали по ночам, пока родители внизу спорили, что им делать с неразделенными близнецами. Мы лежали в темноте и шептались поверх разделяющей наши кровати пустоты, совсем как сейчас.
— Мои сны еще ужаснее, — призналась я.
— Например?
Я промолчала. Не стоило рассказывать ему, что я вижу, — Зак и так уже слишком много знает о взрыве.
— О чем твои сны? — настаивал он.
— Ни о чем. А теперь заткнись — я пытаюсь уснуть.
— Ты врешь.
— Я не обязана говорить тебе правду. Я тебе вообще ничем не обязана.
— Ты врешь о своих снах, совсем как в детстве, — не слыша меня, продолжил он. — Ты даже тогда со мной не говорила по-настоящему.
— О чем ты? В детстве мы с тобой постоянно болтали.
В конце концов, больше было не с кем — за нами двоими следила вся деревня.
— Не по-настоящему, — тихо повторил он. — Ты ведь все время мне врала.
Какое-то время я не отвечала. Не хотелось с ним соглашаться, но с правдой не поспоришь. Видения были единственным, что выдавало во мне омегу, поэтому я годами их скрывала, чтобы избежать клеймения и высылки. Скрывала ото всех.
— Иначе было никак, — наконец сказала я.
— И я не мог поступить иначе, ведь я никак не мог начать жить.
— Неужели ты забыл, как мы были близки? — спросила я. — Убедил себя пересмотреть прошлое, потому что дружба с омегой постыдна?
Зак хмыкнул.
— Ты говоришь о тех годах, словно о каком-то рае — ты и я лучшие друзья, вместе против мира. Но ведь дело обстояло не так. Совсем не так.
— Однако мы всегда были вместе, — возразила я. — Все время.
— Только потому, что не имели другого выбора! — сорвался он на крик. — Потому что из-за тебя вся деревня считала уродами нас обоих, и люди не хотели к нам даже приближаться!
Он помолчал, стараясь выровнять дыхание.
— Это не кончилось даже после твоего изгнания. Позор не ушел вместе с тобой. Должен был, но никуда не делся. За годы неопределенности люди слишком привыкли мне не доверять, и именно поэтому мне пришлось покинуть деревню так рано.
— А мне еще раньше, — кисло возразила я.
Зак пропустил мои слова мимо ушей.
— Даже когда я уехал в Уиндхем, слухи и там меня достали. Пошла молва, что нас с тобой разделили подозрительно поздно. Мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы не допустить сомнений в моей полезности. Я работал вдвое больше остальных и снова и снова доказывал свою верность Синедриону. Делал то, за что не хотели браться другие.
