— Ты что-то рано проснулся… — начинаю громко нести все, что приходит в голову. — Экскурсия у нас в четыре. Я тут немного занята…
Развернувшись, отступаю в комнату.
Все что угодно, лишь бы не смотреть в его сощуренные глаза.
— Сбавь обороты, Эйнштейн, — заходит следом, прикрывая за собой дверь. — У меня тоже голова болит, — кладет руки в карманы джинсов и останавливается посреди моего номера, неторопливо осматриваясь.
Он был здесь вчера. Лежал на моей кровати и маялся дурью, пока я принимала душ и переодевалась после десятичасового перелёта. Подарил мне микроскопическую электрическую елку на батарейках. Это копия странной дизайнерской елки, которую в этом году предьявил американский Белый дом. Слава Богу, в этом году все достаточно консервативное, а не какое-нибудь черно-красное. Сейчас она стоит на прикроватной тумбочке, мигая, как ненормальная, будто выкурила косяк. Кровать идеально заправлена, потому что сегодня я на ней так и не поспала!
Отскочив к окну, обнимаю себя руками, с преувеличенным интересом глядя в потолок.
— Я что-то устала… — вру, взмахнув рукой. — Что-то уже не хочу на экскурсию…
— Болеешь значит? — спрашивает насмешливо, покачиваясь на пятках.
— Голова раскалывается, может у меня температура? — говорю доверительно.
Алекс шагает вперед, а я пячусь назад, пока мои бедра не упираются в подоконник. Смотрю на него, в панике расширив глаза.
Упершись рукой в подоконник, Немцев склоняется надо мной и, обняв горячей ладонью лицо, прижимается своими горячими губами к моему лбу...
Мои глаза закрываются. Вдыхаю запах его туалетной воды, будто дурман...
— Ты что делаешь? — шепчу, стараясь удержаться на ватных ногах.
— Измеряю твою температуру, — щекочет губами мой лоб. — У тебя она в норме. В чем дело, Адель?
— Давай все забудем! — выпаливаю, снова отскакивая от него в сторону.
Елка сменила режим и мигает еще быстрее. Примерно на тот, в котором стучит мое взволнованное сердце!
— Почему? — спрашивает деревянным голосом Алекс, не двигаясь с места.
— Потому что я не хочу… — “все портить”, проглатываю. — В общем… ты мне друг, понимаешь? И… и все…такое. Лучший друг…
— Правда? — чешет он подбородок. — А вчера ты говорила другое.
— Что? — тонко пищу я.
С ужасом думаю о том, что могла ему наговорить!
Что ему было девятнадцать, а мне пятнадцать, когда я увидела его голого в душе в загородном доме моих родителей? Когда он гостил у нас вместе со своим отцом? И это самое эротичное из всего, что когда-либо со мной случалось? Что неделю после этого я не могла смотреть ему в глаза, поэтому пряталась, как трусливая мышь, хотя знала, что он уедет, и я увижу его не раньше собственных летних каникул, которые собиралась провести на Кипре в доме его семьи вместе с Никитой, моим чокнутым младшим братом.
