Схватившись за руку Алекса второй рукой, кручу головой.
Гигантский свод арены выглядит космическим, и у нас места в глубине дальнего сектора прямо за одним из баскетбольных колец. Мне это совсем ни о чем не говорит, потому что я смотрю баскетбол на “Мэдисон сквер Гарден” первый раз в жизни, как и любой баскетбол в принципе.
Алекс ставит пакет с едой на пол между своих ног и, достав телефон, делает несколько быстрых кадров всего подряд.
— Ты уже здесь бывал? — спрашиваю, теряясь от того, что он не предлагает сделать совместное фото.
— Да. Два раза, — не поворачивая головы, сосредоточенно принимается за свой хот-дог, а у меня резко пропадает аппетит.
— Я не знала, — отвожу глаза, задетая его отстраненностью в самое сердце.
— Не вся моя жизнь опубликована, — ест он так, будто не ел целый год.
Сняв крышку, запрокидывает голову, и почти залпом выпивает стакан кофе, а потом смотрит куда угодно, только не на меня.
Это задевает меня настолько, что я готова расплакаться. Я бы умерла, но не смогла бы игнорировать его присутствие рядом.
— За кого мы болеем? — смотрю на арену, чувствуя, как поджимается моя губы.
— Я болею за тех, кто в оранжевом, — опускает на пол стакан. — Ты — понятие не имею.
— Тогда и я за оранжевых… — бормочу сдавленно, засовывая свои ладони между колен.
Мне неуютно рядом с ним. Такое… черт, такое у нас впервые!
Даже когда в детстве он рассказывал мне страшилки, от которых я потом не могла заснуть до самого утра, я не испытывала ничего подобного.
— Табло справа показывает счет, — поясняет себе под нос, принимаясь за второй хот-дог. — На экранах слева повторы. На первых рядах можно увидеть кого угодно, от президента до Бейонсе.
— Понятно… — протягиваю ему синюю бейсболку, достав ее из кармана. — Вот…
Посмотрев на нее, он поднимает руку и утирает ладонью плотно сжатый рот.
— Спасибо, а я тебе ничего не купил, — забирает бейсболку и надевает ее на свою русоволосую голову.
Взрываюсь.
— Ты думаешь — это мой подарок на Рождество? — смотрю на его профиль.
— Нет? — интересуется спокойно.
— Нет!
Обняв себя руками и надвинув на лоб козырек собственной бейсболки, сквозь слезы смотрю на арену.
— Хочешь пить? — протягивает мне Колу.
— Не хочу… — говорю, отвернувшись.
Чувствую его глаза на своем лице, делая вид, что мне хотя бы на один процент интересно, кто там сидит на первых рядах.
Никто из них ему и подметки не годится.
Я не знаю, что за игру он затеял. Но это… не для меня.
— Я… знаешь… я наверное пойду, — собираюсь встать, но его рука вдруг сжимает мое плечо.
