Одному я уже как-то позвонил. Тогда как раз случились жесточайшие вилы с работой. Позвонил чисто посидеть, потрещать, посоветоваться. И он как-то сразу живо откликнулся. Я даже помню, на каком подъеме я был, пока его ждал. Друг мой рулил эйчаром в одной из госкорпораций. Я сидел в кафе, накатывал потихоньку и уже парил в мечтах о какой-никакой работёнке в той же конторе, ну или рядышком. Во мне плескалось к тому моменту граммов двести концентрированного осознания типа «вот для чего нужны настоящие друзья». И больше всего меня шпарило от того, с какой готовностью этот великий человек выразил желание помочь. В итоге он не приехал.
Звонил потом и долго извинялся, объясняя какими-то служебными отмазками. Я даже устал, помню, его уверять, что всё норм, и я не обижаюсь, и вообще. А я, кстати, и на самом деле не обиделся. Всё-таки позиция у него очень серьёзная. А тут этот большой человек так долго передо мной извиняется… А может я сам себя уговорил, что не обижаюсь, пока его заверял.
Второй. Тот мне позвонил сам. Не в этот раз – в другой, с работой к тому моменту уже наладилось. Он тогда только что узнал, что матери диагностировали рак в последней стадии. Он буквально рыдал в трубку. Так мне худо стало – я же тупо не представлял вообще, что ему сказать, чем поддержать. Больше всего хотелось исчезнуть, случайно оборвать звонок и незаметно для себя отключить телефон. Исчезать, впрочем, было уже поздно. Но ведь я же не стал ему врать, обнадеживать. Сразу прямо сказал, что занят, никак не могу приехать.
Да, по факту, выходит, все равно наврал.
Некоторое время я взвешивал, кому из этих двоих я могу после всего позвонить. Отложил телефон. Настроение стало явно сдавать назад. Запотевшая бутылка со стопкой обтекали многими тоненькими слезинками. Пока остатки настроения не улетучились совсем, я стиснул зубы, быстро хрустнул крышкой, сворачивая Чухонке голову. Налил ещё густую, толчками пульсирующую через прозрачную лейку в горлышке. Мгновенно выпил, резко запрокинув голову так, что хрустнуло уже в шейном отделе. Хлопнул стопкой об стол. Сразу же наполнил по новой и уставился прямо перед собой, ни на чём не фокусируясь.
«Мою фамилию кот не получит. Ни за что! Ни в действиях, ни в мыслях. Никаких адских экспериментов»15.
«Да, боже мой, расслабься! Какие тебе эксперименты? Он от тебя уже сдернул. А больше всего тебя волнует: почему он удрал. Ему же здесь ничего не угрожало. Никаких сосудов с синильной кислотой»
