И уже собравшись уходить, добавил:
– Как старший по званию приказываю – праздник Великой Победы праздновать вместе с другими! Понял? А у кого вопросы будут, ко мне отправляй, объясню!
Жигалов, находясь за живой изгородью из черемухи, слышал весь этот разговор и теперь смотрел на скромно стоящего у крыльца дядю Сережу. «И все равно он стесняется», – подумал Иван Егорович, подошел и нарочито громко сказал:
– С праздником, с Днем Победы, товарищ артиллерист-минометчик Андреев.
– Спасибо, Ваня, – сосед опустил голову.
– У кого-то война медалями на груди написана, а у тебя она на лице расписалась, да таким почерком, что ни с чем не перепутаешь, – крепко пожимая руку Андрееву, закончил разговор Жигалов. И тут увидел Макарычева-Балатона, тот размеренно прохаживался среди ветеранов, в своем неизменном наряде, выцветшем темно-синем плаще и белой кепке. «Этот что здесь потерял?» – подумал участковый. Пригласили всех пройти в зал. Люди начали шумно рассаживаться, причем так же группами, как и стояли на улице. Хор грянул «Вставай, страна огромная…», звучали поздравительные речи и вот, наконец, стали вручать ордена, согласно списку, по алфавиту. Ведущий называл фамилию, ветеран выходил на сцену, военком вручал орден. Награжденные вели себя по-разному, кто-то привинчивал орден и рвался к микрофону со словами: «Наконец-то Родина оценила наши заслуги». Другие тихонько выходили, получали орден и быстро уходили, пряча его в карман. Обстановка в зале становилась нездоровой, люди шумели, о чем-то спорили друг с другом, раздались выкрики:
– Что ж вы всех под одну гребенку-то?
– Неправильно это!
Страсти немного поутихли, когда на сцену стали приглашать орденоносцев и вручать им ордена первой степени «в золоте», тогда как всем остальным вручали ордена второй степени «в серебре». По алфавиту дошла очередь до Романца, ему как председателю Совета ветеранов военком также выхлопотал Орден Отечественной войны первой степени в золоте. Когда ведущий объявил об этом, в зале наступила гробовая тишина. «Вот сейчас кинь спичку, и зал взорвется», – успел подумать Жигалов.
– И как ты, Романец, носить-то его будешь? – в тишине раздался голос старика Макарычева, который стоял у стены, держась за батарею. – Он же дырку у тебя на груди прожжет. Такими орденами посмертно награждали, – и повернувшись к выходу, напоследок крикнул: Устроили тут балаган!
«А вот и спичка», – мелькнуло в голове Ивана.
Ему и самому эта процедура не нравилась. Зал взорвался, загудел, даже слышен был отборный мат, человек пятнадцать встали и ушли вслед за Балатоном. Ушли, шумно ругаясь, кто-то из уже получивших награду, клал свой орден на край сцены, среди них Жигалов заметил и своего соседа Андреева. Дядю Сережу было искренне жаль. «Вот Балатон, вот сволочь! Праздник людям испортил! Ну ничего, я до тебя доберусь!» – негодовал Иван Егорович.
