Слуги бросились исполнять приказания.
Первым к дому прикатил адмирал Федор Иванович Соймонов в своей карете. Он также скинул мокрый плащ и треуголку. Но снимать сапоги отказался, сказал, что не промочил ног.
Его провели к Волынскому, и адмирал расположился рядом с хозяином у камина.
– Погодка нынче, Артемий Петрович! – сказал адмирал, протянув руки к огню.
– Разыгралась непогода, – согласно кивнул Волынский. – Дождь зарядил на целый день. Как раз для встречи нашей подходит.
– Думаешь тайное станут сказывать дружки наши? – старый адмирал посмотрел на кабинет министра.
– А ты сам как думаешь, Федор Иваныч? Сам то не с тем ли приехал?
Адмирал немного помолчал, а затем ответил:
– Императрица больна. И уже неделю никого не принимает окромя Бирона. Но про то ты сам знаешь. Ты при дворе бываешь чаще моего. Что там слышно? Что говорят о здравии государыни?
– Разное болтают. Не доверяет лейб-медикам матушка-государыня. Я своего друга врача именитого Джона д'Антермони к ней посылал. Отказала ему. Себя осмотреть не дала. Ничем де медики помочь не смогут. Даже кудесников призывала она, но и те не помогли ничем. Она велела их прогнать, а Левенвольде приказал всыпать каждому по полсотни плетей. И вроде как Бирон нашел нового лекаря, некоего Рибейро Санчеса, который чудодеем зовется.
– Это кто же такой? – удивился Соймонов. Про такого доктора он не слышал.
– Еврей из Испании или из Португалии. Кто его знает точно. Тот Санчес на Москве промышлял, и теперь его должны уже в Петербург доставить. Бирон говорит, он многих излечил на Москве.
– А ежели уже завтра все свершится, Артемий Петрович? – с тревогой спросил Соймонов у кабинет-министра. – Что будет?
Волынский и сам про это думал постоянно. Что будет, если в одно утро объявят, что императрица Анна Ивановна почила в бозе? Анна Леопольдовна не родила еще и станет вопрос о регенте. И хорошо бы ему стать этим регентом. Но как обойти герцога Бирона, фельдмаршала Миниха и вице-канцлера Остермана? Все они метят на это место.
Во дворе послышался шум. Это приехали новые гости. Архитектор Петр Михайлович Еропкин, горный инженер Андрей Федорович Хрущев и кабинет-секретарь Иоганн Эйхлер.
Они вошли и, поздоровавшись, потребовали водки, так как изрядно продрогли в пути. Камердинер Волынского принес штоф гданской и все с удовольствием выпили.
Последними прибыли в одном экипаже Жан де ла Суда и граф Платон Мусин-Пушкин.
Артемий Петрович после этого приказал подать обед в гостиную и слуги быстро накрыли стол. Собрались все, кого он ждал. Самые верные и преданные друзья. Эти на плаху за него пойдут.
