Тогда и начиналось обсуждение главного.
Первым высказался архитектор Петр Еропкин:
– Пришла пора действовать, господа! Ежели, момент упустим – то все! Иного у нас не будет, друзья. И Россия нам того не простит! Или не с патриотами я сейчас говорю?
– Ты говори, что у тебя на уме без вихляний! – потребовал Волынский. – Вопрос, кто станет регентом – тебя волнует? Я сам про то постоянно думаю!
– Не в регентстве дело, Артемий Петрович! На трон, опустевший после смерти Анны, кто сядет? Самое время про то подумать.
– Но наследник престола уже определен! Это ребенок, которого носит во чреве своем принцесса Анна Леопольдовна! И вопрос станет – не кто сядет на трон, а кто будет регентом!
–Так ли, Артемий Петрович? – усмехнулся Андрей Хрущев. – Я не про то подумал. И Еропкин не то сказать хотел. Я дворянин древнего русского рода и слава России для меня не пустой звук. Нам на троне патриот России надобен!
Волынский понял, о ком говорил Хрущев. Цесаревна Елизавета Петровна!
–Ты говори да с оглядкой про такое, – предостерег он Хрущева. – Это государственная измена.
–Артемий, я ведь среди друзей нахожусь. И я вам всем доверяю. И потому скажу. Елизавету стоит на трон Российский посадить. Дочь Петра Великого должна править империей. Они и никто иной. Тогда от засилья немецкого мы быстро избавимся. И за то я готов голову свою на плаху положить!
Президент коммерц-коллегии граф Платон Мусин-Пушкин, аристократ и придворный, те слова Хрущева поддержал:
– Андрей все правильно сказал. Чего нам друг от друга таиться? Сейчас время пришло посадить на трон Елизавету. Императрица от дел отошла. Миних еще на театре военных действий с армиями. Иного случая не будет.
Волынский посмотрел на графа. Тот раскраснелся и был готов отстаивать свою точку зрения. Он предлагал заговор не против Бирона или Остермана. На этот раз его друзья нацелились на саму императрицу Анну Ивановну.
–Друзья! – потребовал тишины Волынский. – Анна еще жива. И не известно умрет ли она быстро. Императрица может еще поправиться. Одно дело отстаивать для себя пост регента, а иное противу государыни идти. За такое на плаху пойдем!
– Я против немцев готов выступить даже ежели на плаху меня бросят, коли ничего у нас не получиться! – решительно сказал Мусин-Пушкин. – Можно поднять те батальоны гвардии, что не на войне, а здесь в Петербурге!
– Я также думаю! – вскричал Хрущев. – Надобно гвардию поднимать! Преображенцев!
– Опомнитесь! Граф Платон, и ты, Андрей! Поднимать войска против царицы! Я кабинет-министр.
