– Зачем вы так, – подала голос Химичка. – Эльдар Валентинович девочке добро хотел сделать, провёл домой. Сейчас столько бродячих собак развелось. Вот было…
– Знаем, какое добро мужики девчатам делают. Особо дурным малолеткам, – хохотнула Физичка.
– Тихий-тихий, только в тихом омуте черти водятся, – вставила учительница географии.
– Дискотеки эти давно запретить пора… – сказал ещё кто-то, но я, оглохший, не расслышал.
– Хватит! – директор хлопнул ладонью по столу. – Развели галдёж! Это школа или базар?
Все враз смолкли. Михайло Михайлович хмуро посмотрел на меня.
– Встань, Эльдар.
Я поднялся на ватных ногах.
– Не знаю, что там случилось, но больше такого не должно повториться, – сказал директор, изучая обгрызенный колпачок шариковой ручки. – Вряд ли Эльдар что-то предосудительное допустил – я его знаю. Как старший товарищ он проводил девочку домой, и правильно сделал. Но…
Михайло Михайлович поднял на меня глаза.
– … так не принято. Если ученице не с кем идти домой после вечерней дискотеки, значит, не нужно было приходить. Но если уж пришла… А ещё лучше – запретить посещать танцы ученикам восьмых, даже девятых классов. Елена Петровна, вы, как самая ответственная в нашем коллективе, возьмите это под свой контроль. Запишите в протокол.
Физичка недовольно кивнула – не понравились ей примирительные слова. Поняла, что показательного суда не будет.
Я тоже понял, немного расслабился.
– А ты, Эльдар, пойми. Советский педагог должен быть примером во всём. Вчера секретарь райкома Партии тебя хвалил, и заслуженно. Но для комсомольца, тем более, будущего коммуниста, необходим незапятнанный моральный облик. Прими к сведению и пообещай, что больше такого не повториться. И мы забудем. Даже в протокол не запишем. Так, Елена Петровна?
Физичка недовольно буркнула под нос, однако спорить не стала.
– Пообещай. При всех.
– Я что-то нарушил? – подал я осмелевший голос.
– Не упирайся, Эльдар. Дай честное слово, что такого больше не повторится, и разойдёмся, – шикнул на меня директор.
– Пусть при всех даст честное комсомольское слово, – сказала Физичка, привставая с места, – что никогда, НИКОГДА не будет иметь ОТНОШЕНИЙ с Раденко Анной в школе и вне школы, кроме определённых учебной программой и планом официальных мероприятий.
Директор вздохнул, посмотрел на Физичку, потом на меня. Недолюбливал он Елену Петровну.
– Вам станет от этого легче? – я уставился на Физичку, ощутив поддержку директора.
– Станет легче ВСЕМ! – отрубила та, сверля ненавидящими бельмами. – Обществу, в первую очередь, которое осуждает ТАКИЕ отношения.
