Открылся шкаф, и дебильному «Ля-ляя-ля-ляа-ля-ляяя» зааккомпанировал шорох. Теперь путь из комнаты перекрыт, жирные от мяса руки пришлось вытереть о смятый принтерный листок. Старик не спешил уходить, судя по звуку, он вытащил чемодан и перекладывал в него все внутренности шкафа. Раскаты его «у меня такой сильный, поставленный» голоса перешли в бормотание. Если сейчас появится тот выточенный женский голос, которым его сумасшествие говорит с моим, я выйду из комнаты и поинтересуюсь, какого чёрта происходит! Что творится в этот момент с его сморщенной мордой, ведь такой идеальный женский тембр требовал определённых усилий. Может старик вытаскивал из памяти свою беглянку-жену и заново слушал её упрёки. Или оживлял подружку, обитающую только в его голове, потому что всех живых подружек он уже распугал криками в бесконечных ночных разговорах: «Да ты хоть представляешь, с кем ты говоришь?! Я артист!». Телефон напротив моей двери.
Так вот сейчас этот артист готовился к очередному моноспектаклю: сквозь равномерное старческое бормотание послышались звонкие всполохи ответов «собеседницы».
Я опять не мог разобрать слова. Несмотря на то, что старик стоял совсем рядом, весь «диалог» сливался в неразборчивый поток сменяющих друг друга тембров. Иногда женский голос звучал дольше, судя по интонации, «она» успокаивала. Я подошёл к двери и прислушался, суть разговора начинала проясняться:
«Сэмик, под окнами никто не ходит! Спи! Спи! Сэмик, под окнами никто не ходит!» – женский голос звучал громко и неожиданно отчётливо.
Уходя с неестественной высоты, с надрывом, возвращался голос старика:
«Так я же их чувствую, они приближаются!»
«А я чувствую, что не могу так больше!»
На пару секунд всё смолкло, а потом одновременно хлопнула дверца шкафа и старик закричал:
«Пошла прочь, сссука!»
Тяжелыми шагами зашаркал в свою комнату. Я забылся и стал ждать, что эта женщина последует за ним. Но в коридоре повисла тишина – единственная обитательница нашей нехорошей квартиры, которая не разделяла становившимся общим безумия.
Солнце будто дожидалось, пока Самуил закроет дверь, и тут же вырвалось у туч, брезгливо скользнув по выцветшим, замусоленным обоям. Это напомнило мне, что за пределами этого свинарника тоже есть мир, и лучше провести выходной вне дома.
Через двадцать минут я был готов к побегу, оставалось только уйти незамеченным. Нередко старик ловил меня прямо на пороге и мне приходилось париться в верхней одежде, слушая его политические лекции.
