Короткая перебежка до ванной, потом на кухню, чтобы убрать посуду и обратно. Уже в пальто я замер перед дверью комнаты, прислушиваясь. Если повезёт, старик не выйдет, когда я начну обуваться. Всё это доходило до абсурда, но всякий раз мне казалось, будто я избегаю медведя в лесу, который при каждой встрече отхватывает от меня по здоровенному куску и сытый возвращается в берлогу.
Я вышел в коридор, закрыл дверь, придерживая её рукой, чтобы избежать малейшего звука. Ключей от своей каморки у меня не было – их потерял прежний жилец, и теперь они остались только в бесполезных упоминаниях Сэмика, что он непременно их сделает. Когда-нибудь. Итак, деньги, зонт, телефон. Осталось только обуться и валить отсюда в мир нормальных людей с не поставленными голосами и полным отсутствием актёрских способностей. Пока я шнуровался, кто-то вышел из лифта. Раздались равномерные гулкие шаги – сначала будто прошли к квартире напротив, потом подошли к нашей двери и снова отошли. Из-за двойных дверей я не мог посмотреть в глазок и увидеть там соседа, промоутера или уборщицу. Но тем лучше – меня не слышно. Шаги не смолкали. Первый раз я порадовался наличию второй двери, возня с которой обычно задерживала и ставила под угрозу мой всегда поспешный побег. Кем бы ни был пришедший, блуждание по небольшому пяточку между квартирами, не говорило о нём, как о нормальном человеке. Я видел немало городских сумасшедших, шепчущих проклятия и выкрикивающих молитвы, и не хотел портить выходной встречей с одним из них. Лучше подождать. Ощущение сдавленного выдоха дополнилось пересохшим горлом, только сердце послушно подстроилось под темп шагов, пытаясь понять, стоит ли их опасаться. Когда в дверь забарабанили, оно громко и болезненно забарабанило в ответ. В этот же момент в комнате Сэмика что-то загремело. Я замер посреди коридора, будто приклеенный к полу. Хозяин квартиры не спешил вытаскивать свою отрепетированную беспомощность, молчали соседи. Мир словно вымер, с тех пор как в нём поселился стук. Как в самом честном бою нас оставили один на один.
Я и не заметил, как тревогу сменила злость. Говнюк за дверью, очевидно, имел в боку заводной ключ, который хорошенько провернули, прежде чем он оказался на нашем этаже.
– Да, кто ты, мать твою, такой?! – резкий тройной поворот ключа (старайтесь, быть с замком аккуратнее!) и теперь я точно себя выдал. Почти повернул ключ в замке внешней двери…и остановился. На какую-то долю секунды мне показалось, что я нахожусь в том самом доме, которым так мечтаю владеть и что этому дому, да и мне самому угрожает опасность. За дверью несомненно кто-то был, но через мутное стекло глазка просматривалась только обшарпанная лестничная клетка и соседская дверь. За моей спиной мигала тусклая лампочка, где-то в тёмном углу зажался Тин и напряженно лупил хвостом из стороны в сторону. Я старался не дышать, но всё равно чувствовал запах сырой прелой листвы, заполнивший прихожую. Сердце стучало сразу в груди, голове, животе и ногах. Я отошел от двери, опёрся на тумбочку – с неё тут же что-то упало, и я вздрогнул от этого пластмассового обыденного звука. В комнате старика скрипнули половицы. Стук тут же смолк. На лестнице раздались тяжёлые медленные шаги.
