– Алло! Это администрация? Скажите, пожалуйста, когда принимает Иванов?
– Это не администрация, – вежливо отвечает Лена, – это квартира.
До кухни и до такого желанного плова остаётся всего ничего, но именно этого ничего и не хватает Лене. Снова звонок.
– Алло? Это прокуратура? Запишите: Шевцов Олег…
– Извините, – перебивает Лена незнакомый мужской голос, – но вы не туда попали! Это… Договорить она не успевает, потому что в телефоне уже раздаются частые гудки.
Еще одна попытка прорваться к кухне оканчивается крахом. И виной тому всё тот же злосчастный телефонный аппарат.
– Алло! Здравствуйте! Могу я услышать Любовь Николаевну?
– Нет! – довольно резко, но в тоже время как-то обреченно отвечает Лена. В ответ же снова слышатся только частые гудки.
Телефон трещит, но Лена не обращает на него внимания, она не хочет больше никому ничего отвечать, но очень хочет мамин плов.
На столе на кухне уже стоит тарелка с пловом, кусочком хлеба и стаканом воды. Из-за звонков Лена уже не помнит, когда она успела разогреть плов, отрезать хлеба и зачем-то налить стакан воды, но ей не интересны ответы на все эти вопросы, потому что аппарат в прихожей разрывается, путая все мысли.
Лена ест плов. Наверное, это самый вкусный плов в ее жизни. В этот раз у мамы наконец-то получился точно такой же плов, как у бабушки. После такого плова можно ещё раз ответить на телефон, а потом выключить и забыть о его существовании до завтра.
Лена берёт трубку. Никогда она еще не была такой спокойной, как сейчас, может быть, во всем виноват плов?! И уже зная, какой вопрос ей зададут, она, даже не дождавшись традиционного: «алло», начинает отвечать.
– Это квартира.
В ответ тишина. И только через несколько секунд ей отвечает дребезжащий старушечий голос:
– Ну, здравствуй унученька.
КОШКИНА ЛЮБОВЬ
В тишине ночи часы тикали особенно громко, именно это и не давало Любе уснуть. Чтобы как-то переключиться, она встала с кровати и подошла к окну, за которым, как оказалось, шёл дождь, но за пластиковым окном стоны разбивающихся капель были не слышны. Она снова попыталась забыться сном. На тумбочке возле кровати лежала книга, которую Максим подарил ей. Закладка, заботливо уложенная где-то в середине, говорила о том, что возможно ночь и не будет такой одинокой и холодной, но читать не хотелось. У неё уже второй день болела голова, да и прошлую ночь она не спала совсем. Последние несколько дней ей было страшно ложиться спать, потому что просыпалась посредине ночи, сама не зная от чего, мокрая от пота и дрожащая.
