Мы сидели молча больше получаса. Думая каждый о своём, в тишине и без чьих-либо криков на фоне. Без шумной компании, нетрезвых мужчин и стояния половину ночи у продувающего спину окна.
— Уснула, — вывел меня из полусна Артём.
Соню держал уже он, точнее мои руки, которыми я её обнимала. Поддержка, о которой я мечтала весь прошлый год, когда некому было просто сказать мне, что всё это закончится, что всё вновь станет хорошо.
— Я отнесу, — тихо добавил он.
А я кивнула. В первый раз доверяя ему так, словно я могла это всегда.
— Установил няню, — вернувшись сказал он.
В его руках был маленький белый радиоприемник, который он поставил на стол рядом с качалкой. А после подошёл ко мне, лежащей на кресле, и наклонился.
— Идём спатки, Вась, — его руки коснулись моих плеч.
— Я буду здесь, — шепнула ему сонно.
Он непримиримо и недовольно выдохнул.
— Вась, давай без…
— С тобой, — добавила я.
Затем встала, дошагала до выключателя света, щёлкнула им и вернулась к Тёме.
— Вась, — прозвучало как-то предупреждающе.
Я взяла его руку в свою.
— Лучше жалеть о том, что сделал, чем не сделал, — шёпот в ткань его рабочей рубашки на груди.
Лоб ткнулся в воротничок, макушка в его подбородок, а глаза закрылись сами собой.
— Не жалей совсем, — поправил он меня.
После чего поднял мою голову за подбородок и легонько коснулся моих губ своими. Я ответила, не желая умерить трепещущее сердце. Его руки скользнули вниз по плечам, рукам, бёдрам, чтобы рывком подтянуть меня и посадить на него сверху, одновременно повышая силу и напор поцелуев. Руки прошлись по его плечам вверх, заняли место на шее и замерли. Живот стянуло в тяжёлый предвкушающий узел. Спина коснулась дивана.
Я провалилась под лед.
И я была виновата в этом сама. Более того — я жаждала этого так, как, наверное, не жаждала никогда.
Первый стон, прикосновение. Дрожь, желание. Погружение, падение. Вознесение.
Я хотела бы замереть в этом моменте на всю жизнь, переживая его раз за разом или же оставаясь очень долго, однако ощущая себя свободной. Только сейчас и только так, предавая всех и себя в частности.
Горечь появилась даже раньше мыслей — я ещё лежала, прижатая к его быстро вздымающейся обнаженной груди, когда она пришла. Именно она заставила меня встать и пройти до ванны, игнорируя поднявшегося следом Артема.
— Останусь рядом с няней на всякий случай, — уголки его губ довольно изогнулись, — а ещё принесу тебе полотенце и что-нибудь из вещей.
Я кивнула, закусывая губу и убегая с помощью этой мелкой боли от мыслей. Вода позволила им прорваться.
