Я поступила так, как предрекал мне Никита. Опустилась на самое дно ледяной реки, без возможности выплыть из-за новой наросшей корки льда на поверхности.
— Из подходящего только моя армейская футболка, — Тёма подал мне махровое полотенце и без зазрения совести остался рассматривать моё вытирание, — раньше ты её очень любила. Помочь? — вопрос был риторическим, потому что порожек душевой кабины он помог мне переступить, подав руку, даже без каких-либо слов, — ты никогда не была такой худой.
Я кивнула, дрожащей рукой забрала у него футболку, ещё раз вытерла влажные волосы и оделась.
— Это из-за родов, — сказала ему тихо.
На его губах появилась грустная улыбка.
— Это вряд ли, — буркнул он.
— Ты оставил мои шампуни, — вспомнила я то, о чём подумала, пока мылась.
— Выбросил, — дернулся он, — эти — новые.
Я пожала плечами, не желая говорить ему о том, что один из них был начат. И явно не мной.
— Первая дверь справа, — открыл дверь передо мной он, — я минут на пять. Няню уже принёс.
Кивнула ему и закрыла за собой дверь, одновременно прерывая его будущие слова. А после двинулась в сторону детской, окна которой выходили на улицу, потому она была освещена фонарями. Это позволило мне добрести до кроватки, прислушаться к тихому сопению, понять, что всё хорошо, и, наконец, упасть на кровать под балдахином, даже не сдергивая покрывало. А только обняв себя руками и сжавшись в комок посередине. Слёз не было. Как и желания плакать.
Я будто совершила преступление. Понимала, что оно всё запутает, но знала, что плохо мне от него станет потом. Сейчас я желала держать внутри то тепло, которым наградил меня тот, кто мог любить, не вредя мне. И тот, кого могла любить я.
— Я отправил тебя не сюда, — с деланным недовольством показался в проёме Тёма, — за тобой прямо глаз, да глаз нужен, Васенька.
Эти слова вызвали на моём лице ещё более грустную улыбку.
— Но раз ты уже лежишь, то… — меня легонько подвинули ближе к краю, легли вплотную и обняли со спины, — не думаю, что Соня обидится, если мама с папой поспят пару ночей на её кровати.
На этом я не выдержала — сперва всхлипнула, и только после поняла, что плачу.
— Оно должно было выплеснуться, Вась, — прижал меня сильнее он, — криком или слезами.
Его губы припечатали поцелуй на моей макушке.
— Просто пойми, что всё закончилось, — вкрадчивый шёпот, — больше не будет этого идиота, его брата, лживых подруг и другой гадости. Я не допущу этого, а вы с Соней будете отдыхать и радоваться. Поняла?
