— Нам всё же придётся спуститься в ту квартиру — мне нужна смесь, — с просьбой оглядела улыбающегося Артёма.
— Я, знаешь ли, крайне предусмотрителен, Васенька, — двинулся по коридору он, вынуждая идти за ним и меня, — если я заморочился с приобретением памперсов всех размеров, то у меня нет набора смесей по возрастам?
Я прыснула.
— У них есть срок годности, — напомнила ему, входя на кухню, — половина из них испортится, не успеет Соня сказать своё фирменное «Агу».
Артём снисходительно оглядел меня.
— Каламбурщика и юмористка, — прокомментировали моё поведение, — выбирай, — он открыл дальний шкаф у окна.
— Кошмар, — достала я подходящую, — давно ты подготовился?
Он пожал плечами.
— Как переехал, — похожий на правду ответ.
Спрашивать дальше я не стала — и так всё было ясно. Смесь приготовила быстро, впервые за всё время делая это не механически привычно на своей кухне, а путаясь на этой.
Однако, стоило мне сесть на кухонный стул, как ловким движением рук у меня забрали дочь, уместив её на своих руках под нужным углом и начав кормить. Соня хмуро оглядела новое лицо, но впилась губами в соску, и начала пить, не отводя взгляда. Выглядели они вместе очень странно — словно из двух моих разных жизней, неожиданно встретившихся в самый странный момент.
— Ешь, — кивнули мне на пластиковый контейнер.
Я молча взяла ложку и, не отрывая взгляда от дочери, приступила к еде. В сердце было убедительное чувство, что сейчас что-то произойдет.
Через пару минут малышка срыгнула, введя Тёму в лёгкий ступор, и я с довольной улыбкой забрала её, даже успев ранее прибраться на столе.
— Скорость поглощения тобою пищи… пугает, — нехотя отдал мою дочь он.
— Я привыкла делать это с ней на руках, — ответила ему, уже шагая вслед за ним в гостиную.
Тёма понятливо кивнул, нагло занял желанное мною кресло и похлопал себя по коленке. Я мотнула головой. Он притянул меня руками, когда я уже падала на соседнее кресло — кажется, он понял, что сопротивления от меня ждать не стоит.
— Так теплее, — пояснил он, кладя мою голову себе на плечо и смотря на цеплючую ручку ребенка на моей груди.
К слову, в его квартире было очень тепло. Но я все же расслабилась, коря себя мысленно, пусть и не так активно, как должна была бы.
— Я могу включить «радионяню». Положишь её в детской, — шепнул на ухо он.
По шее прошла волна мурашек.
— Она так не заснет, — ответила ему.
И остановила свой взгляд на карих глазках, с интересом разглядывающих меня. Точнее — меня в объятьях того, с кем она меня видеть не должна. На его месте должен быть её папа. Однако он даже в роддоме не взял её на руки, не то чтобы после. Объяснял он это тем, что не хочет навредить.
