Эрмантье хранил молчание. Он был настолько подавлен, что не мог ни о чем думать. И все-таки знал, что скоро ему предстоит заново обдумать и случай с персиковым деревом, и эту историю с запахом сосны — словом, все, что мало-помалу заставило его утратить вкус к борьбе и любовь к жизни. Кристиана высморкалась.
— Я предпочитаю, чтобы вы знали всё, — сказала она. — Боже, какой кошмар! Эти письма Юбера, которые мне приходилось читать вам! Да и куда бы нас завели все эти хитрости? Когда-нибудь все равно пришлось бы сказать вам правду. Врачи понятия ни о чем не имеют, когда дают советы. Я каждую минуту дрожала.
— Когда утром я попросил вас поехать с Юбером в Ла-Рошель, чтобы попытаться вернуть Максима… вы ездили по похоронным делам?
— Да.
— А этот визит Беллемов после обеда?
— У нас не было выхода, Ришар. Поймите меня… За телом Максима должны были приехать. Не могли же мы держать его здесь… Рядом с вами!
— Понимаю, — сказал Эрмантье.
Но к его горю примешивалось глухое раздражение из-за этого обмана, потому что в Беллемов он поверил. Кристиана вела себя так естественно! Конечно, у нее были все основания лгать, раз она получила указание врача, но как ей удалось так искусно притворяться? Разве сам он сумел бы лгать с такой уверенностью? А Юбер! Юбер, которого он считал ограниченным и чересчур робким… Юбер сыграл свою роль с не менее поразительным мастерством. Даже Клеман, и тот им подыгрывал. Эрмантье вспомнились интонации его голоса. Разве можно было уловить в нем мучительные угрызения совести или, скажем, простое сожаление? Одна лишь Марселина сплоховала. Она заплакала, но не из любви к покойному, а из-за пережитого волнения, а может, и от страха. Он не испытывал к ним ни малейшей благодарности. Они проявили большое умение. А такого рода ловкость всегда таит в себе чуточку презрения.
— Похороны прошли хорошо, — продолжала Кристиана. — Пришли все.
— Отпевал аббат Мишалон?
— Конечно.
— Люди, должно быть, удивлялись, что меня нет.
— Нисколько. Все сразу поняли… Вы представить себе не можете, как трогательно нам выражали соболезнования. Я и не думала, что к нам здесь относятся с таким уважением.
Подобное замечание было вполне в духе Кристианы. Теперь-то он ее узнавал.
— В Лион вы сообщили?
— Подумав, я решила, что лучше воздержаться. Прежде всего, у Максима там были только случайные знакомые. Да и потом, вообразите себе эту девицу, которая появилась бы здесь в трауре и принимала соболезнования вместе с нами у ворот кладбища! Я даже Жильберте не стала писать… Были только местные. Я уверена, что Максим одобрил бы такое решение.
