— А насчет могилы с кем вы договорились?
— С Лобре, разумеется. Он хоть не так глуп… Могила — справа от распятия, рядом со склепом Дюран-Брюже… Простая гранитная плита с крестом, но очень красивая.
— А Юбер? Он опоздал на поезд?
— А вы предпочли бы, чтобы он не присутствовал на похоронах? Он уехал в полдень автобусом, а затем пересел на ночной поезд, вот и все.
— Кто оплачивал расходы?
— Юбер… Вы подпишете ему чек, когда пожелаете, это не к спеху… Как вы себя чувствуете?
— Немного разбитым, но это естественно.
— А я совсем не в себе. Вы на меня не очень сердитесь?
— Нет, Кристиана. Это мне следует просить вас забыть о многих вещах. В частности, о моем дурном расположении духа. Я не слишком приятный спутник жизни.
— Бедный мой Ришар!
Она погладила его по волосам, и он позабыл свои обиды.
— Вам больно? — спросила она.
— Нет. Мне бывает плохо по вечерам. Лето в этом году слишком жаркое.
— Напрасно вы пили так много спиртного. Я не хотела раздражать вас, но Лотье был бы недоволен, если бы узнал…
— Ба! Лотье… Вам следовало бы отдохнуть, Кристиана. Теперь я вполне могу остаться один. Мне будет приятно думать о Максиме, вспоминать прошлое.
— Правда? Вам ничего не надо?
Она встала, подошла к нему сзади, поцеловала в волосы.
— Пока, Ришар.
Она поцеловала его. Без отвращения. В искреннем порыве. Эрмантье остался сидеть неподвижно, чувствуя себя измученным, пытаясь продлить эту сладостную минуту. Он потерял Максима. Но быть может, обретет Кристиану. И возможно, жизнь теперь пойдет как прежде. Они плохо знали друг друга, вот и все. Теперь их никому больше не разлучить.
«Ты забыл, что, возможно, скоро умрешь, — подумал он. — Забыл, что тебя щадят только потому, что ты обречен».
Он встал, чтобы прогнать эти нелепые мысли. Ему и без того тошно! Максим умер, и теперь он действительно превратился в старика. Боль и горечь снова навалились на него, плечи его поникли. Он обошел вокруг стола, волоча ногу и с шумом втягивая в себя воздух, не зная толком, на чем сосредоточить мысли. Он услыхал, как возвращается «бьюик», как Марселина огибает дом, чтобы отнести в холодильник то ли рыбу, то ли ракушки, и внезапно принял решение. Он должен поехать туда. Наступил самый жаркий час дня; там никого не будет. Он взял шляпу, в которой гулял по саду. Его ведь никто не увидит! Впрочем, какое ему дело до того, что скажут деревенские жители.
Вытянув вперед левую руку наподобие антенны и перебирая в пустоте пальцами, он добрался до гаража, где Клеман орудовал с ведрами воды.
