И Змейка не стала молчать:
– Вы, падре Герман, в жизни видать никого не любили? И вас, видать, никто…
– Молчи!
Вот еще! Прямо сейчас и смолчать, когда так хорошо, метко по больному попала? Наставник-то, вон, аж перекосился, скукожился весь от услышанного. Наверняка угадала. Змейка снова пристально вгляделась в лицо священника. Попробовала представить его влюбленным, а то и вообще, упаси Пресветлый, целующимся. Не-е-ет. Невозможно такое! Что же выходит, он девственник что ли? Фу-у-у, какой мерзкий и старый девственник. Это тебе не Лискин Либерти Эй. Это – ужас что…
– Не замолчу, – Змейка оскалилась, сморщила нос, как волчица перед решающей атакой, подобрала слова поязвительнее и позлее. Выпалила. – Вас никто не любил никогда, это видно. И пусть дальше никто не полюбит. Так вам и надо! Не понимаете вы ничего в любовях!
– Ах ты, ведьма! Проклинать меня вздумала?
Терпению падре пришел конец. Увидев выражение его лица, Змейка поняла, что погорячилась – зря дала волю эмоциям. Ой, как зря! Страшное это было лицо. С таким людей убивают. Нет… не убивают – пытают и мучают.
Падре скрипнул зубами, отошел в соседнюю комнату. Спустя миг там что-то зашуршало, потом со свистом располосовало воздух. «Розги выбирает!» – сообразила Змейка, бесшумно поднялась и тихо двинулась на выход. Побег казался единственной здравой мыслью. Не получать же за зря?
Тактику эту наставник предвидел. Появился в поле зрения гораздо раньше, чем планировала беглянка. Тонкий прут в его руке удручал своим видом.
– А ну, стой! – прикрикнул на девушку.
Та не послушалась, попыталась выскользнуть из комнаты, но падре – не смотри, что мужчина в возрасте – быстро нагнал и вдогонку несколько раз стегнул наугад, куда попало.
Змейка взвизгнула – попало не по заду, как планировалось, а сбоку по бедру – и благополучно унеслась в алое закатное зарево.
***
Белка не просто так весь вечер по огороду бродила. После матушкиного заявления мучилась, не зная, как встретит удручающую новость ее ненаглядный. А еще стыдно было – он, бедненький, там, в холодном подземелье, а она – предательница – не могла настоять, сказать матери, что судьбу свою уже отыскала…
И все-таки настоять не получалось. Пока не получалось – ведь позитивный опыт борьбы с агрессивным оппонентом у Белки все же появился, когда она, будто разъяренная фурия, заступалась за ненаглядного Либерти Эя перед Четом. Но то было скорее исключение или результат сильнейшего стресса. И, как все исключения, лишь подтверждало правило – Белка не создана для открытой борьбы, а значит…
