Приписываемая Богу вечность предполагает опять-таки его неизменность. Вечность — это своего рода константа, она не может увеличиваться с каждым новым изменением. Нет ничего нового, всё уже есть раз и навсегда. Однако такое понимание вечности — как актуальной бесконечности времени — является внутренне противоречивым, и потому его следует отвергнуть. Адекватной заменой ему будут парные понятия актуальной бесконечности потенциального бытия (почти не отличающейся от своей негации — абсолютного ничто) и потенциальной бесконечности актуального бытия. Соответственно, Бога нельзя назвать вечным, поскольку в качестве собственно Бога он выступает лишь с момента возникновения актуального бытия. Если мы хотим по-прежнему мыслить о божественном с помощью антропоморфных категорий, то этот момент можно представить как пробуждение Бога. Что касается утверждения о том, что все, имеющее начало, имеет и конец, обычно приводимого как аргумент в пользу вечности Творца, то оно слишком тесно связано с тварным миром конечных вещей и не может быть механически экстраполировано за его пределы. Как уже указывалось, сам факт наличия у мира начала не свидетельствует о том, что рано или поздно наступит его конец (скорее он даже свидетельствует об обратном).
Всеведение Бога, по существу, связано с его неизменностью и вечностью. Всеведение подразумевает полное знание не только прошлого и настоящего, но и будущего. Получается, что прошлое, настоящее и будущее даны в полном объеме одновременно — вернее, вне времени, то есть в вечности. Какие же изменения тут возможны, какой в них смысл? Зачем творить мир, который и так уже есть — в божественном замысле и предвидении? Что в данном случае добавит реализация к исходному замыслу? Или она может быть воплощена в каком-то ином материале, имеющем иную природу, отличную от божественной; но тогда откуда возьмется этот материал? Все эти вопросы, конечно, риторические. Раз мир существует и развивается, значит, Богу интересен данный процесс и его результаты. А это возможно только при условии, что Бог не знает наверняка, по какому пути будут идти изменения. Вместе с тем ему, разумеется, должны быть известны вероятные варианты будущих событий. Но в том, какой из них станет актуальным, всегда присутствует элемент случайности, неопределенности, заложенный в самой природе божества[126].
Итак, божественное всеведение ограничено. Но это не должно быть для нас препятствием в том, чтобы считать Бога олицетворением Истины. Ранее я говорил, что лишь полная совокупность всех возможных описаний мира (т. е. всех возможных явлений) может рассматриваться как выражение Истины. И как раз такой полнотой обладает бытие Бога. Мы сами, наше сознание, являемся частью этой Истины, но целое во всей его полноте нам не доступно (вряд ли его можно представить посредством аналогии с нашим мышлением, поскольку это последнее существует до некоторой степени изолированно от всего, что его окружает).
