– Неможется мне сегодня, слаб я, не могу даже руки поднять. Вечером приходи, авось полегчает.
Целый день маялся королевич, места себе не находил. Наконец стало смеркаться, и он вошёл в хозяйскую спальню.
Встретил его хозяин на диво ласково, произнёс с улыбкой:
– Очень я доволен тобой, никогда ещё не бывало у меня таких смышлёных юношей в услужении. Завтра, как рассветёт, приходи сюда с моей служанкой златокудрой. Давно я смекнул, что любите вы друг друга, хочу вас благословить на супружество.
Едва не запрыгал королевич от радости, да вовремя вспомнил: в этом доме шуметь запрещено, и сдержался. Поспешил он от хозяина к своей милой, всё ей рассказал. Думал, обрадуется девушка; а она побледнела, как полотно, и дара речи на минуту лишилась.
– Догадался старик, что я тебе советы даю! – молвила красавица, едва от испуга оправившись. – Хочет погубить нас обоих. Бежать надо сей же час, не мешкая! Возьми топор, ступай в хлев, отсеки одним ударом голову телёнку. Вторым ударом разруби ту голову пополам. В мозгах телячьих сверкнёт алый шар. Возьми его, мне принеси. А я пока тоже кое-чем займусь.
Жаль было королевичу телёнка убивать, но он подумал: «Пусть лучше скотина бессловесная погибнет, чем я да моя суженая. Нам бы только выбраться из проклятого дома, а там уж я дорогу найду. Горошины-то, наверно, проросли. По гороховой тропе проведу я мою любовь, не заплутаю».
Взял королевич топор, вошёл в хлев, отсёк телёнку голову. Вторым ударом разрубил он ту голову пополам, и сразу светло стало в хлеву – то сверкал алый шар в телячьих мозгах.
Схватил его королевич, тряпицей обернул, под рубашкой спрятал. Повезло ему, что чёрная корова крепко спала, не то принялась бы она мычать, всполошила бы хозяина.
Поднял взгляд королевич – а в дверях уже красавица стоит с узелком в руках.
– Добыл ли алый шар? – спрашивает.
– Добыл. Вот он, держи.
– Ну, тогда в путь! – молвила красавица и чуть отвернула тряпицу, чтобы тьма от алого сияния рассеялась.
Не просчитался королевич: и впрямь проросли горошины! Вьётся зелёная лента, дорогу беглецам указывает.
Тут надобно вот что сказать: так ловко изображал королевич простака-слугу, что и не догадывалась красавица, с кем имеет дело. И решила она открыться своему другу.
– Знаешь, а ведь я королевская дочь! Слыхала я разговор хозяина с кобылицей и поняла: хитростью выманил меня проклятый старик у отца-короля и матушки-королевы!
Ничего не сказал королевич, лишь кивнул да порадовался про себя, что именно на его долю выпало спасти милую девушку и тем отцовский обман искупить.
