Ее правая рука держит кисть, подвешенную на середине мазка.
Голова наклонена.
Пайпер встречается со мной взглядом. Глаза широко распахнуты.
Я снова ерзаю на своем табурете.
— Я расстроился, что ты не позвонила мне после аукциона, но не из-за сбора средств или из-за братства. Я был разочарован, потому что хотел провести время с тобой, и это было идеальным оправданием.
— Но у меня не было для тебя работы... — Она все еще не понимает, о чем я говорю.
Боже, как это мучительно.
— Пайпер, ты мне нравишься.
Если это возможно, ее глаза расширяются еще больше. Рот немного раскрыт.
— Я? Нравлюсь тебе? Как?
Она вовсе не скромничает. И действительно ничего не понимает.
— Как… прямо сейчас я хочу... — Засунуть свой язык тебе в рот. Пробежаться пальцами по твоим длинным волосам. Поднять тебя с табурета и отнести к моему грузовику.
— Ты хочешь это сделать со мной?
— Черт, что я сказал это вслух?
— Да, — шепчет она, кивая головой.
Я иду ва-банк.
— Да, я сказал это вслух? Или да, ты позволишь мне поднять тебя с табурета и отнести к моему грузовику?
Я только наполовину шучу. Я бы сию же секунду подхватил Пайпер, перекинул ее через плечо, как варвар, и потащил к своему грузовику. Познакомился с ней поближе, познакомился с ней и ее киской, попробовал бы её на вкус на заднем сиденье и заставил ее стонать.
Да, мне очень нравится эта идея…
Пайпер переводит взгляд на передние окна и откашливается.
Она медленно опускает кисть в кувшин с водой, стоящий рядом с мольбертом, и та звенит о стекло. Проводит ладонями вверх и вниз по бедрам, по ткани своих узких джинсов.
Садится прямо и прочищает горло.
— Хорошо.
Хорошо? Значит ли это, что она мне это позволит?
Я не прошу разъяснений — боюсь, что если я это сделаю, она передумает. Или струсит. Или встанет и уйдет.
Или скажет, что я ей не интересен. Я уже был во френд-зоне раньше, и это чертов отстой.
Пайпер встает.
Через секунду я уже встаю с табурета, стою позади нее и наклоняюсь, чтобы поднять ее. Когда она задыхается, это заставляет меня чувствовать себя гребаным дикарем. Сильным, мужественным и все такое прочее.
— Боже, как ты хорошо пахнешь, — говорю я в изгиб ее шеи, уже уткнувшись носом в ее волосы.
Господи, я ведь еще даже не поцеловал ее.
Девушка за прилавком наблюдает за нами, широко раскрыв глаза и потрясенно раскрыв рот.
— Эм... все в порядке? — спрашивает она.
Даже лучше, чем в порядке.
— Мы вернемся, чтобы забрать наши картины позже, — говорю я через плечо, толкая дверь ногой.
