Я уже стояла перед каменными ступенями и, чтобы хоть как-то скрыть своё замешательство, посадила на вторую ступеньку Хизэши, который открыл глаза. Он словно нутром почувствовал, что уже покинули мрачные Коридоры.
Однако запах, так похожий на мой, но с терпкими нотками, не отпускал меня. Меня тянуло обернуться назад, что я и сделала.
Тень, закутанная в чёрный плащ, стояла в Проходе. Она протянула ко мне руку, но та за границей царства смерти сразу же превращалась в прах, возвращаясь обратно в Коридоры, чтобы снова появиться на положенном месте, но опущенной.
Что-то кололо в груди, заставляя приблизиться к фигуре. Теперь я отчётливо ощущала запах, принадлежавший родному мне по крови человеку. И этот аромат принадлежал мужчине.
На этот раз он не пробовал высунуть руку за пределы Прохода, а только поднял её и поднёс к самой границе. Страж замер, словно чего-то ждал. Его кисть была скрыта длинным рукавом чёрного балахона. Облизав губы, я подняла свою ладонь.
– Не стоит, – Олларгосс резко перехватила мою руку. Мы встретились взглядами. – Ты непременно останешься там.
– Это мой отец, – процедила я, сдерживая внутри разраставшееся раздражение. Рванула руку из захвата, но Проводник держала крепко.
– Он умер, защищая тебя, – она пыталась достучаться до меня.
– Раз он стал Стражем, значит, он не прожил отпущенный миром срок, – протестовала я.
Женщина фыркнула, отпустила меня и подняла руки ладонями ко мне.
– Признаю, были случаи, когда живые вытаскивали мёртвых, – она тяжело вздохнула. – Но тебе этого не удастся. Тебя затянет, и ты останешься в Коридорах навсегда. В твоих жизненных силах слишком много смерти. Коридоры – её царство. Она тебя не выпустит.
Олларгосс говорила убедительно. Ни запах её тела, ни дыхание, ни зрачки – ничто не давало повода усомниться в её словах. Я никогда не была первой, у меня никогда не было выдающихся способностей или талантов. Лишь побывав в подземельях лаборатории, смогла стать уникальной. Но какой ценой досталась мне эта уникальность!
– Почему? – тихо спросила её, больше не делая попыток коснуться отца.
– Ты не умеешь любить.
Эта фраза прозвучала как приговор. Метко и больно ударивший по самолюбию. Я перевела взгляд на отца. Возможно, Проводник права. Я не умею любить, потому что меня никто не любил. Этому чувству должны учить родители, которых у меня не было.
– Прости, – тихий шипящий свист, исходивший от Стража в Проходе, едва напоминал человеческое слово.
