Мне с трудом удалось год назад разуверить Мастера, что я просто самоуверенная девчонка. Пришлось изображать дурочку и блуждать по башне, чтобы сбить их с толку. Получилось, и тут снова!
Пару раз поступали предложения перевестись в другую группу, но я упорно отказывалась. Пытались подсовывать договор на бесплатное обучение с полной передачей своих прав Школе. Однако я вовремя успевала от них избавиться или как-то избежать даже прикасаться к ним.
Вечерние встречи с Хизэши продолжались. Я помогала ему три-четыре дня в неделю после основных занятий. Он разделял со мной свой ужин, который разительно отличался от рациона, предлагаемого ученикам. Наследник второй провинции и научил меня основам столового этикета. Ему не понравилось, как я ела руками, громко чавкая.
Целитель готовил не только лекарства и сыворотки. Не знаю, как Мастерам удалось уговорить Хизэши, но иногда он готовил и яды. Абсолютно не заботясь, что нас подслушивали, равест охотно делился своими знаниями о зельях. Вот тогда-то я и осознала, насколько он был похож на Зелини и Семьдесят Четвёртую. Не аморальными экспериментами, а увлечённостью своим делом. Иногда это меня пугало.
К сожалению, поправлялся Хизэши слишком медленно. Если говорить точнее, то никаких улучшений почти не было.
– Нервы довольно сложно восстановить, – с горечью признался он. – Для эффективных зелий нужен лишь один ингредиент.
– Какой?
Целитель усмехнулся моей недогадливости, но всё же ответил:
– Нервы. Нервы человека. Не мертвеца, а живого человека.
Я прекрасно поняла, что нужно извлечь нервы из другого человека, пока тот был жив. Равест давно объяснил, что его дар исцелять исчезнет, если нарушить один единственный непреложный обет – использовать одного человека, чтобы излечить другого.
Вот здесь и проходила та самая грань, что отделяла Хизэши от моих мучителей. Возможно, целитель просто боялся потерять свою силу, но благодаря этому обету он на подобное никогда не пойдёт. Только не своими руками.
– Достать нервы живого человека практически невозможно, – с грустью продолжил равест. – Наши тела не могут воспроизвести их. Если лишился, то лишился навсегда, – он развернул кресло и уехал в свою комнату.
До конца моей работы Хизэши так и не появился. Трудно осознать, что больше никогда не встанешь, всю свою долгую жизнь, почти равную эпохе, тысячелетию, придётся провести в кресле и зависеть от других. Целитель, который не сумел излечить самого себя. После такого очередь из просящих помощи значительно поредеет.
