Закат бил в стрельчатые окна пламенем и в его отблесках маленькая Уилшир смотрелась совсем не ангелом, а живой и очень желанной женщиной. Овечье смирение ушло, и его место заняла вдохновенная грусть. Ги понял, что Перчатка имел в виду, когда говорил о «душе, таланте и чувстве» девушки.
— Эту песню я помню еще с тех времен, когда жива была моя матушка, — глубокий вздох и печаль в глазах ангелочка.
Она заиграла на лютне, и Ги стало понятно, что любимый инструмент менестреля в умелых руках, и даже более. А потом началась песня, заставив молчать всех, в том числе и Лидса, из опасения пропустить хотя бы звук. И даже не смотря на непонятные мурашки, которые снова побежали по спине Ги, он осознал, что пела леди для Виго и только для него. Нет, она не смотрела на короля пристально, всего лишь раз взглянула, но так пронзительно и печально, что у внимательного Лидса сомнений не осталось.
Ты слышишь, любимый, как сердце стучит?
Оно еще любит тебя.
Я чувствую, что и твое не молчит,
И все еще помнит меня.
Мой милый, прошу, ты себя не вини!
Ведь я же тебя не виню.
Со мною все наши счастливые дни,
Их в памяти свято храню.
А ты позабудь, свои крылья раскрой,
Тебе высоко летать!
Мне ж участью будет любовь с тоской,
И рядом с тобой мне не встать.
Мне жаль одного, ведь не ведаешь ты,
Про дар, что мне счастье даёт.
У этого чуда твои черты.
Она меня мамой зовёт.
От автора: стихи мои, собственные. Это мой первый опыт, потому прошу не судить строго)))
Все еще долго молчали, будто позабыв, что праздник и надо веселиться и смеяться. Простые и печальные слова песни, прекрасный голос и исполнение заставили каждого в зале вспомнить свои невеселые истории, которых было немало. Сам Ги задумчиво смотрел на ангелочка. Она будто отдав с песней свои последние силы, слегка поникла на стульчике, но усилием воли взяла себя в руки. Встала, передала лютню молчаливому Слэйду и поклонилась Виго.
И только после этого оглушительный топот сапог по полу и щебет дам. Среди гомона и выкриков Ги даже не заметил Морта. Тот стоял в дверях зала и делал хозяину знаки. Лидс вышел из оцепенения, навеянного музыкой, и направился к капитану.
— Милорд, мы выяснили все. Оскар Свистун торговец, продает всякий хлам, но есть и кое- что подороже. Какие — то палки с двумя зубами и кинжалы, которыми только ногти чистить. Серебро и камни. Красиво, но зачем? — а Ги уже знал «зачем».
Этот хитрый ангелочек только что прекрасно привлек внимание к вилкам и ножам, а потом сообщил своему человеку, что можно продавать в три раза дороже! Ах ты… Ведь юная девушка, а как — то догадалась, додумалась. Да нет, быть не может, чтобы девица такое измыслила. Ее кто — то подучил? Может граф Суррей приказал?
