Егор выходит из комнаты, а я опускаюсь на кровать, вытирая ладонями покатившиеся по щекам дорожки слез, это невыносимо, это больно и я не уверенна, что это закончится. Это убивает, когда тебя разрывает от чувств и эмоций, на которые ты не имеешь никакого морального права. Сидела за столом смотрела на счастливую Иру, порхающую вокруг мужа и меня съедала ужасающая, разъедающая ревность, ревность к чужому мужу это отвратительно по своей сути, это вне правил, это ошибка. Но я ничего не могла с этим сделать. Ни-че-го. Прилегла на кровать, подтянув к себе колени, возвращаться в торжественный зал не хотелось. Надо было настоять на своем, и не ехать сюда вместе с Костей, притвориться больной или придумать что-нибудь. Но Наташка права я безвольная, бесхарактерная и ведомая, я застряла в образе правильной девочки, я всю свою жизнь стремилась делать все правильно, всем угодить, для всех быть хорошей сначала для родителей, учителей, потом для работодателя и мужа, а после рождения Мишки ко всему этому прибавился еще и образ правильной матери и за всем этим уже, почти не осталось меня самой, моих желаний, моих амбиций, моих потребностей. И сейчас словно сама жизнь мне преподает урок, болезненный, жестокий, а я не могу его принять, не могу выстоять, я запуталась, я больше не знаю как правильно, что правильно и как мне поступить. «Вернешься в зал?» – сообщение от Егора всплывает на экране телефона. «Нет» «Я пришлю тебе еду в номер, ты ничего не поела за весь вечер». «Ты не можешь этого знать». «Ты весь вечер гоняла по тарелке две ложки салата. Тебе необходимо поесть. Ты похудела» «Ты общался с моей мамой? Она мне сказала то же самое» «Нет, но я с ней солидарен. Вино?» – я улыбаюсь, перечитывая сообщение и сажусь на кровати, набирая ответ. «Красное» «С удовольствием бы сейчас составил тебе компанию». «У тебя сегодня праздник, гости, не трать на меня время, потрать его на развлечения и радость». «Это суета и под выпитая толпа не приносит мне наслаждения. А вот уютный номер, красное вино и ты в качестве собеседника это неимоверно манит» «Это не осуществимо и ты это знаешь. Не трави мне душу». «Я себе ее травлю, как долбанный мазохист». «Садист». «Тандем» приходит тут же, намекая на то, что этим мы грешны оба, и мои губы снова растягиваются в улыбке. От телефона отвлекает стук в дверь, и я спешу открыть. Официант вносит в номер две тарелки нарезки сырную и мясную, фруктовую тарелку, салат и конечно же, бутылку красного вина. Сервирует все на журнальном столике, открывает вино, и наполнив бокал, скрывается за дверью. Пробую напиток, и снова набираю сообщение. «Вино вкусное, спасибо. Не зависай в телефоне. Ира заметит». «Я по работе, Евгения Маратовна» в конце сообщения подмигивающий смайлик. «Как долго ты можешь общаться по работе?» «Хоть весь остаток вечера и она занята трепом с женщинами, судя по доносящемуся до меня смеху им весело». Мы еще некоторое время перебрасываемся сообщениями. Я к собственному удивлению плотно ужинаю, и меня начинает клонить ко сну. Просыпаюсь я ближе к утру, от храпа развалившегося рядом Баталова. Часы показывали без двадцати пять. Умывшись и переодевшись в джинсы и теплую кофту, предусмотрительно с собой взятую, накинув на плечи плед, выхожу на небольшую террасу домика и прислонившись к перилам вдыхаю прохладный, чистый воздух, впервые за все время отчего-то особо остро и полно ощущая окружающую меня умиротворенную атмосферу. «Не спится?» сообщение от Егора высвечивается на экране телефона, и я озираюсь по сторонам, он стоит вдалеке на террасе такого же домика. «Пьяный храп Баталова можно прировнять к особому виду пыток». «Сочувствую. Кофе?» «Плохая идея». «Все улеглись только пару часов назад». «Ира?» «Два часа назад, уставшая и под порцией вина». «Ты споил жену?» «Я не настолько коварен» И следом «Только твоего мужа». Я не могу сдержать улыбки, судя по тому, что Баталов храпит, только когда мертвецки пьян, то слова Егора явно были не далеки от истины. «От твоего домика тропинка ведет в лес, иди туда, я возьму кофе и догоню» Я поднимаю на него взгляд и, пряча телефон, спускаюсь со ступенек террасы, направляясь в сторону леса, я не успеваю уйти сильно вглубь, как Романов меня нагоняет с двумя стаканчиками кофе. – Кухня уже закрыта, но в холле у них стоит автомат, – делаю осторожный глоток горячего ароматного напитка, наслаждаясь его терпкостью и сладостью. – Спасибо. Мы медленно шагаем по тропинке держать за руки и, отпивая со стаканчиков кофе, разговариваем о какой-то ерунде, вспоминаем детство, Егор рассказывает о том, как он с братом в деревне у бабушки на поле ловили сусликов и один его хорошенько куснул за палец. – Шрам на мизинце это оттуда? – Да. В следующий раз нам с Андрюхой вздумалось поймать белку. – Где-то есть еще один шрам? – У Андрея, он свалился с дерева и распорол руку брошенными кем-то в кустах железяками. Мы выходим к небольшому ручью и расстелив плед, садимся на землю допивая уже остывший кофе, наблюдая как резво бежит чистая светлая вода. Егор забирает у меня опустевший стаканчик, отставляет его в сторону и привлекает меня к себе, прижимает спиной к своей груди, обнимая. – Ты испугала меня вчера, увидав твои стеклянные глаза, этот безжизненный взгляд мне отчаянно захотелось тебя украсть и увезти как можно дальше отсюда, – произносит, опаляя своим дыханием мою кожу, заставляя горячую густую негу растекаться по венам. – А сейчас не хочется? – я положила свои руки поверх его, наслаждаясь его теплом, наполняясь им, впервые чувствуя себя словно под какой-то нерушимой защитой. Пусть она была сейчас выдумкой моего сознания, но мне было так тепло и спокойно в этой иллюзии. – А сейчас хочется еще сильней, – прижал к себе сильней, целуя в шею и срывая мой вдох, дурманя, срывая с петель остатки рациональности, подавляя их и запуская воющее жаждой в крови напряжение. Я немного отстраняюсь, поворачиваясь к нему лицом и разрешаю себе прикоснуться к нему, провести кончиками пальцев по его лицу. Он накрывает мою ладонь своей, прижимаясь к ней щекой, а после целует мою раскрытую ладонь и притянув меня ближе припадает к губам, мягко, нежно пробирая до нутра и разнося по жилам жажду усиливающуюся с каждой секундой, поэтому поцелуй становится все глубже, жарче оседая горячей тянущей тяжестью внизу живота и утягивая душу все глубже в темную, но такую желанную бездну. Руки по плечам, спине, сбитое дыхание в нехватке воздуха, сердце срывается с ритма, сбивается, когда он мягко укладывает меня спиной на расстеленный плед и руки скользят под кофту, касаясь кожи, прикосновение, словно ожог током разносится по жилам, отравляя организм, вытравливая все что было до него. Тело отзывается стоном, вырванным из груди и мир сужается на одном человеке, разрушая все вокруг. Язык по языку и стон все ярче, ладони сильней по коже, сжимая, скользя, в свой неразрывности сводя с ума. Егор отстраняется первый, рвано дыша, кусая свои губы и прикрывая на секунду глаза. Собирая остатки покрошенного контроля, которые острыми осколками вгрызались в душу. Я сажусь, наблюдая, как он зачерпывая с ручья ледяную воду умывается заливая ее себе чуть ли не за шиворот. В голове дурман, каша, шум и хаос, разум спорит с тем, что творится внутри, с жаждой, с ярым желанием обладать. Прикрываю глаза, выдыхая, стараясь унять клокочущую в венах страсть. Часы показывали половину седьмого, нам надо было возвращаться. *** – Что это? – Костя хмурится, смотря на раздражение на моей коже лица от щетины Егора. – Аллергия на новый крем, – муж потянулся пальцами к лицу, но я отпрянула, – не трогай, чешется жутко, – отвернулась, делая вид, что проверяю в сумке все ли вещи собрала, пытаясь справиться с парализующим тело чувством вины перед ним. – Может в аптеку? – Нет, дома есть антигистаминные, приедем выпью. Мы собираем вещи, прощаемся с четой Романовых и их еще оставшимися гостями и садимся в машину. «Извини за следы» приходит от Егора, когда наша машина выезжает за ворота базы отдыха. «Фейс контроль Егор Владимирович, небритым ко мне не подходить. Теперь муж думает, что у меня аллергия» «На него?» «На крем». «Жаль». Я отворачиваюсь к окну в попытке скрыть улыбку. – Ты с кем там переписываешься с улыбкой на лице? – Баталов кладет руку на мое колено, поглаживая, лаская, но это никак не отзывается, абсолютно. – С Наташкой. – Вы снова общаетесь? – Мы и не прекращали, просто как-то потерялись на время, – отвечаю, удаляя переписку с Романовым, выключая звук и убирая телефон в сумочку.
