— Еще.
— Будет еще… но на моих условиях, а не твоих, — он продолжил ее шлепать. Каждый удар был силен: одна ягодица, другая, снова первая, но чуть ниже по изгибу попки. Боль трансформировалась с каждым ударом: сначала шок, потом жжение, затем волна удовольствия. Она качала бедрами, поддаваясь назад, после каждого удара, словно моля о большем. Грохочущий в ушах пульс звучал громче ее собственных стонов.
Он подошел на шаг ближе. Свободной рукой провел вниз по ее животу и накрыл ее киску, так что каждый раз, когда он шлепал ее по попке, его палец терся о клитор.
Она вскрикнула и замерла, когда давление внутри нее резко возросло, закручиваясь спиралью…
Он безжалостно ударил ее по попке, и жгучая боль смешалась с мучительным удовольствием от его пальца, скользящего по клитору. Еще один жестокий удар деревянного паддла. Его палец замер.
— О, господи, о, господи, о, господи.
От следующего удара она не кончила… все еще нет… а потом он очень медленно погладил вершинку клитора. Ее мышцы напряглись. Все внутри закрутилось в спираль.
Последовал удар паддла.
Ее пронзила боль, а его палец продолжал прижиматься к клитору, к этому оголенному пучку нервов, и по ощущениям между ее ног взорвался крепко сжатый шарик. Внутри нее все сокращалось, вызывая невероятные ощущения, пылающие в ней огненными вспышками удовольствия. Она с силой выгнулась. И его руки сомкнулись на ее бедрах, удерживая ее. Она билась в его руках.
Он убрал руку от клитора, надавил двумя пальцами на вход и ворвался внутрь, двигая ими сильно и быстро.
Она снова содрогнулась от шока.
— Не-е-ет.
Он рассмеялся, лаская ее истерзанную попку.
— О, да, Саммер. Боже, ты посмотри на себя, — его джинсы терлись о ее ноги, давление его бедер успокаивало ее, пока она дрожала в его объятиях. Пот покрывал ее тело, а сердце билось так сильно, словно собиралось выскочить из груди.
— То, как ты кончаешь… — он с минуту гладил ее по волосам, позволяя ей восстановить дыхание, тихо шепча комплименты об удовольствии, которое она дарила ему, о том, как разделяла с ним свою радость.
Его слова успокаивали ее. Почему оргазм заставил ее почувствовать себя так, будто она открыла себя тому, кого не знала? Но она на самом деле не знала его, не так ли? Сильнейшее влечение и нужда в его объятиях были ложными, совершенно не настоящими.
Ее захватили эмоции, и она дернулась в путах, желая освободиться, встать и, наконец, подняться. Уйти. Только сейчас он ждет своей очереди и…
