Вот такой была она, рабочая молодежь юного города — здорово работала и жадно училась. Такой уходила на фронт, и таяли дымки паровозов, уносящих на запад длиннющие составы, а в них — дорогих наших парней. И пахло гарью на мирной станции. Парни слали на Урал письма-треугольнички, а домой возвращались не все…
А потом в цехах заводов рядом с ними проходили практику ребята из училища, стажировались упрямые зелененькие инженеры… Потому что стареют люди, но дело их молодеет, и города их вечно молодеют: ведь люди растят не только города. Они растят детей, чтобы научить их работать и любить. И эта новая, рожденная ими юность звенит песней на улицах рожденных ими городов.
Какая же ты, сегодняшняя юность Березников?
Какой ты, человек, чей средний возраст — двадцать семь?..
Это только несколько встреч с молодыми березниковцами, несколько взятых у них интервью — ответов на два вопроса:
Чем для тебя стала твоя профессия?
Чем для тебя стали Березники?
Это город, где я мужал. Я узнал здесь, что такое настоящая работа и настоящая ответственность за дело и за людей.
У меня здесь дочка родилась.
Я, наверное, если и уеду куда-нибудь, то в первый же отпуск вернусь сюда, к ребятам…
Молодой специалист с анилинокрасочного завода
Есть такое на химической фабрике калийного комбината. Проще — шламоотстойники. Всякие примеси в этих шламоотстойниках уходят из сильвинита в растворители, и уже прозрачный, чистенький хлоркалий попадает в сушильное отделение. Работа на осветлении считается самой грязной…
В смену меня привел Володя Колыванов. Он очень похож на не в меру вытянувшегося подростка, этот Володя. Вот и физиономия еще не оформилась, не определились, не загрубели по-мужски черты: мягким, нескладным остался нос, рот маловат. Да и глаза — скорее пятнадцатилетнего пацана, чем уже рабочего, электрика, студента вечернего отделения института… Глаза небольшие, веселые и хитрые. Усмешечка, в которой и мальчишья развязность, и мальчишья застенчивость одновременно, то выглянет, то спрячется, как деревянная кукушка из бабушкиных часов. Нет, совсем не взрослые глаза.
— Как мне город? Ну, подумайте-ка вы сами, как город?.. Я здесь всю жизнь живу.
Он долго молчит. Хватается за какие-то инструменты, детали, железяки на верстаке, потом безнадежно вздыхает:
— Нет, не сказать!
Мнется-ежится и все-таки говорит, будто решившись:
— В общем, вот тебе честно: рвануть хочу отсюда.
— Куда?!
