Обернувшись, Эш поднял взгляд на стену. Солнце еще только коснулось своим диском горизонта, но на держателях под зубцами уже полыхали десятки факелов.
А над их хищными языками, на обзорной площадке промеж двух башен, стоял Даган со своей свитой.
Ветер трепал длинные перья его шляпы, нарядный белый камзол поблескивал двумя рядами золотых пуговиц. На надменном лице застыло то самое выражение, с которым художники так любят изображать аристократов. Лучники, копейщики и воины в латах с мечами у пояса располагались по правую и левую руку своего господина.
А у самого края, чуть поодаль от Дагана, стояли жрецы — десять человек в белоснежных туниках с золоченым кантом. Двое из них придерживали огромную чашу, украшенную медной бараньей головой. А еще один, с алыми шелковыми лентами на запястьях, под ритм ритуального речитатива черпал из этой чаши ковшом густую темно-красную жидкость и выплескивал за стену.
В воздухе запахло кровью.
С громоздкими колодками на руках и ногах узники сбились в тесную кучу, норовя спрятаться за спинами других.
— Это кормление, — проговорил Дарий, уставившись на угрожающе темное пятно леса.
— Быстро соображаешь, — иронично похвалил его Эш, и в это мгновение откуда-то издалека ветер принес гулкий, протяжный вопль голодного зверя.
Узники вздрогнули и отшатнулись, осознав, наконец, неизбежное. Женщины снова заплакали, затоптались на месте, и на этот раз к ним присоединился Магур. Он затрясся от страха и разревелся в голос, как пятилетний мальчишка во время порки.
Ладони Эша стали горячими от напряжения. Повернув голову, он снова скосил глаза на свиту. И медленно выдохнул, заставляя свое сердце биться спокойней — навык терпения ворона оказался полезным даже без стигмы.
Нужно было соображать быстро. И сделать так, чтобы лучники уже не смогли выпустить тучу стрел на поражение.
А значит, следовало выдвинуться вперед хотя бы до ближайшего пригорка и дождаться, чтобы тварь подошла поближе. Тогда лучники побоятся задеть стрелой своего «хозяина», и в распоряжении Эша появятся несколько мгновений, чтобы разрезать ремни Дарию или Шеде и помочь через голову стащить кирасу. Без доспеха сила стигмы вернется, и у них у всех появится единственный шанс выжить на кровавом празднике кормления — к всеобщему разочарованию горожан.
Всего лишь несколько мгновений. Одна единственная попытка.
Но это в тысячу, в миллион раз больше, чем ничего.
— Есть идея, так что двигаемся вперед, и побыстрее, — тихо сказал Эш.
