Стигма ворона 2 - Юлия Николаевна Горина, Ник Гернар

В огромном подвале было сумеречно.

Воздушные окна свистели гуляющим сквозняком, скулили, как голодные псы. Высоко над головами теплились два масляных фонаря, тусклым желтым светом раскрашивая серый камень и лица людей, закованных в колодки по рукам и ногам.

Несмотря на летний зной снаружи, в каменном мешке стоял холод, как в погребе. Пахло сыростью, плесенью и нечистотами.

Узников было ровно пятнадцать: Эш, Дарий, Шеда, цапля, крыса, двое стражников из тюрьмы, Магур и семеро шлюх для ровного счета.

Эш сидел, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза.

Наконец-то тихо.

Он не знал точно, сколько времени их здесь уже держат: после сражения с удильщиком Эш находился как будто в бреду. Теперь он понял, почему так важно, чтобы у дингира были сопровождающие. Сила, которая наполняла будущего создателя акады после победы, ударяла в голову как избыток настойки. Как будто телу требовалось время, чтобы усвоить и принять новые возможности.

Когда он пришел в себя, в темнице творилось что-то несусветное: женщины визжали, проклиная его, Магур обзывал последней тварью, а стражники с пеной у рта грозились прирезать. И если бы всех не сдерживали колодки, сцепленные с вбитыми в пол кольцами, они точно разорвали бы его в клочья.

Стигматики помалкивали. Но в их молчании Эшу слышалась солидарность с теми, кто выражал свои эмоции более открыто. Все одержимые без конца лязгали об стены латными кирасами и пластинчатыми наплечниками, закрепленными широкими кожаными ремнями. Одежда из металла на голое тело — не самая приятная вещь на свете. Эти доспехи на них надели по приказу Дагана. Сначала Эш не понял, зачем они нужны, и что это за странный металл, похожий на позеленевшую медь. А потом он обнаружил, что никак не может дозваться ворона.

— Зря стараешься, — сказал ему тогда Дарий с усмешкой. — Это «узда отступников», стигма через нее не работает. Я уже носил такую в свое время…

А потом поднялся весь этот гвалт, и поговорить дальше не получилось.

Но теперь, наконец, все накричались, ругательства кончились, и в темнице наступила тишина.

С закрытыми глазами Эш слушал завывания сквозняка.

Ему хотелось поговорить с друзьями, но делать это в присутствии толпы чужаков ему не хотелось. Вообще извиняться каким-нибудь образом за то, что случилось, было глупо. Еще глупее, чем благодарить за спасенную жизнь. Но, с другой стороны, ничего другого он сделать не мог, а лучшей возможности могло уже и не представиться.