Тишина над волнами | страница 4



Марна любила вспоминать об этом, сидя в очередном портовом кабаке со своей командой. Да, она прекрасно вальсировала. Но чаще ей приходилось применять эти навыки, кружа по палубе, так и норовящей уйти из-под ног. И в руках у нее была не роза и не батистовый платочек, а парные сабли, длинная и короткая, которыми она училась владеть с куда большим рвением. И рвение было вознаграждено: капли крови на мундире однажды намертво въедались в ткань, не желая уходить даже в ледяной воде. Прибывая на берег, она просто выбрасывала очередной китель и заказывала портным новый. Слишком много пиратов было в неспокойных водах Переменного Моря и слишком много чудовищ. Здесь бы сберечь корабль и команду, а следить за тряпками Марну так и не научили.

В самой женщине сегодня мало что напоминало худенькую девочку, которая разъяренной кошкой шипела на капитанов, отказывавших ей даже в должности юнги. Она давно перестала пытаться походить на мальчика, безжалостно обстригая свои мягкие, светлые волосы и перетягивая грудь широкими полосками ткани. Сейчас Марна видела в зеркале высокую тридцатипятилетнюю женщину с длинными волнистыми волосами, завязанными в вечный хвост черной шелковой лентой. На ее лице морской ветер и солнце оставили свои отпечатки, безжалостно согнав все мягкие черты. Взамен море оставило ей волевой подбородок, высокие скулы, тонкие, насмешливо искривленные губы и вечно прищуренные огромные черные глаза в едва заметной сетке морщин. Ей нравилось ее отражение. Ей нравилось, как сидит на ней черный капитанский китель. Никого другого она не хотела бы видеть в своем отражении.

Корабль Марны моряки называли в честь капитана, чья вальсирующая манера фехтования стала легендой. «Плясунья» гласило название на левом борту. Кариатида на носу изображала стройную девушку в цыганском платье, прижимающую к груди бубен.

Ее «Плясунья» была золотистым механическим бригом. Вот уже десять лет они были неразлучны, и ее бриг всегда приводил Марну в порт. Его корпус из тонкого, золотящегося на солнце металла и две изящные мачты, и экраны с голограммами парусов, были в глазах капитана совершенством. Любовь с кораблем, как всегда казалось Марне, была взаимна.

Сейчас это было как никогда важно. Дело, которое им с «Плясуньей» предстояло на этот раз, нельзя было провалить.

Последние пять лет Марна перестала брать даже попутные грузы, промышляя исключительно перевозками пассажиров. И этот заказ мог оказаться самым важным в ее жизни. На этот раз на ее борт должен был взойти не очередной политик, не труппа актеров и не певица, отправляющаяся в тур по континентам.