Три жука в кармане с ядом - Сергей Королев

Бубен сказал, что видел человека из будущего. Больше того, за деньги он обещал показать его Глебу и Соньке.

— Двадцать рублей всего! И вы тоже увидите! Это вам не какой-то иностранец! Из будущего! Человек!

Борьку с улицы Костровой за то и прозвали Бубном, потому что любил воздух сотрясать. Песню заведёт какую, не остановишь. Прошлым летом заверял, будто за фермой у них пришельцы высадились. Даже отряд собрал из мальчишек, дать незваным гостям отпор. Двое суток в засаде просидели, никаких пришельцев не увидели. Бубен сказал, мол, поздно. Разбежались они по посёлку, замаскировались под людей. Мальчишки ему не поверили, за враньё окунули головой в грязную лужу.

— И где твой гость из будущего? — ехидно спросила Соня. — Наверняка спрятался уже или замаскировался?

— Не, не, не, — замотал головой Бубен. — На ферме он бродит! Утром появляется, минут на пять, у коров молоко берёт! У Нюрки обычно. Нацедит литр и дёру к себе, в будущее.

— Чего это он? — удивился Глеб. — Своего молока разве нет?

— А пойми его, может, наше вкуснее. Или полезнее. Или делает он из него сыворотку опасную! Я сам-то случайно увидел, утром полез посмотреть, не родила ли дворняга местная щенят? А там он! Этот человек!

Соня фыркнула. Сказала, нет у неё денег. Мама дала, да. Но это на лекарства, нельзя тратить. Тем более на такую ерунду. Ушла в аптеку, не попрощалась. Глеб долго ей вслед смотрел.

— Ну, ты идёшь или нет? — толкнул его Бубен.

Деньги были, хоть и откладывал их на новый магнитофон. Думал, будет записывать разные песни по радио, потом слушать вместе с Соней. Глядишь, поцелуются. Накопил пока мало, две сотни. Да и ладно, двадцатку можно потратить.

— Айда, — потянулся, зевнул. — Когда покажешь, тогда и получишь.

Бубен согласился. Сказал, будет ждать в пять утра, около водокачки, похожей на громадную перевёрнутую гранату времён Второй Мировой.

— Позже никак? — возмутился Глеб.

— Извини, — развёл руками Бубен, — я с ним договориться не могу.

День быстро пролетел, свалилась ночь, душная и влажная. На подоконниках жужжали мухи, собаки лаяли в огородах. Глеб лежал на веранде, ворочался под тяжёлым одеялом. Не о Соне даже думал, не о бабушке, которая в доме гремела посудой. О родителях. Всё реже они приезжали домой. Всё меньше времени были с ним. Последний раз полгода назад появлялись. И дом их за рекой стоял пустой, будто мёртвый. Окна зашторены, палисадник зарос. Грустно, тоскливо. И противно до крика, до слёз. Казалось, забыли совсем родители про Глеба, как на заработки уехали в большой город. А он про них не забыл, скучал и ждал каждый день.